– Я только что вернулся от лорда-регента, – сообщил он, открывая дверь перед Китрин.
– Да?
– Он находится в небывало приятном расположении духа и чрезвычайно любезен. Предложил Медеанскому банку рассмотреть возможность открытия филиала в Кемниполе.
– Неужели? – откликнулась Китрин, входя в коридор. Им отвели лучшие комнаты в помещении для слуг, путь туда пролегал через кухню. – Довольно неожиданно, да?
– Именно. И я никак не ожидал такого поворота. А кроме того, лорд-регент не очень-то хотел меня отпускать. Мы проговорили вдвое дольше, чем предполагала аудиенция. Я чуть было не заподозрил, что он преследует какую-то цель.
Китрин издала низкий горловой смешок.
– И что это может быть за цель? – спросила она.
– Об этом-то я и хочу вас спросить. Вы теперь советник банка по Гедеру Паллиако. Зачем ему филиал Медеанского банка в столице?
Китрин замедлила шаг у черной узкой двери для слуг, неприметной почти до самоуничижения. За дверью разливались голоса придворных дев – красивые, звучные и по большей части щебечущие бессмыслицу.
– Не могу сказать точно, – произнесла Китрин, – но, по моим подозрениям, он мог надеяться, что меня поставят руководить столичным филиалом.
– Вот оно как, – хмыкнул Паэрин Кларк. – И это совсем-совсем не из-за того, что вы подали ему такую идею? Спрашиваю только потому, что ваше стремление заполучить один из филиалов довольно широко известно.
– Мне нужен не просто филиал. Мне нужен мой собственный филиал. Если предложите Кемниполь… ну что ж, я могла бы и согласиться, но только за дополнительную плату.
– Стало быть, это идея регента.
– Именно.
– Это тоже чрезвычайно интересно. У вас есть что добавить к официальному отчету?
– Нет, – ответила Китрин. – Ничего.
– На чьей вы стороне? – спросил Паэрин.
Тон не отличался от прежнего, но Китрин почудился дополнительный смысл в словах, поэтому она не спешила с ответом.
– Не знаю. Кажется, нам с вами предстоит это выяснить. Как вы думаете?
– Именно так и думаю, – кивнул Паэрин. – Да, кстати. Тут пришло письмо из филиала, который я рискну назвать вашим. От некоего Ярдема Хейна – знаете такого? Ничего существенного, на мой взгляд. Лишь то, что капитан Маркус Вестер отказался от должности. Этот Хейн был его помощником, теперь заступит на его место.
– Что?!
Паэрин Кларк внимательно на нее посмотрел:
– Вас это беспокоит?
Китрин стояла потрясенная, внутри разливалась пустота. Когда она вернется, его не будет. Она вновь повторила мысленно эти слова и вновь не поверила. Конечно же, Маркус окажется на месте. Он всегда на месте. Наверное, что-нибудь случилось, и она не представляла себе, что это может быть. И как это можно исправить.
– Нет, не беспокоит, – ответила она. – Просто удивляет.
* * *
– Может, у меня получится добиться для вас какой-нибудь выгоды от Гедера, – сказала Китрин. – Покровительство лорда-регента может сделать вас модной труппой.
– Не шевелись, – проговорил Шершень, не размыкая губ с зажатыми в них булавками. – Прекрати вертеться.
– Я бы уцепилась за любое покровительство, – задумчиво проговорила Кэри, разглядывая бутафорский меч. – Да только захочет ли лорд-регент вспоминать время, проведенное с нами?
– Отчего бы не захотеть, – встрял Сандр. – Это ведь приключение! Не всякому придворному такое выпадало.
– Вряд ли вельможи соревнуются в том, кто сидел в более мерзкой дыре, – возразила Кэри. – Там ведь воняло жутко.
– Это точно, – подтвердила Китрин. – Ладно, если не становиться модной труппой для вельмож Кемниполя, тогда что? Возвращаться на юг?
– Куда угодно, лишь бы без раскаленных камней, которые потеют от зноя, – заявил Сандр.
– Если ради этого, то не спеши, – возразил Смитт. – Жара скоро кончится. Уже по запахам понятно, коли умеешь распознавать.
Сандр закатил глаза.
– Ты не умеешь предсказывать погоду, – хохотнул он.
– Умею, – возразил Смитт.
– Нет, не умеешь. Вечно твердишь одно и то же. Тебя послушать – всегда гроза близко. Неделями напролет.
Сандр вмиг преобразился лицом, оттопырив челюсть и что-то сделав с глазами – Китрин даже не поняла, что именно, – и стал похож на Смитта, как родной брат. Он заговорил голосом Смитта:
– Скоро гроза. Попомните мои слова, будет гроза.
– И я всегда прав, – подтвердил Смитт. – Просто гроза не всегда приходит сразу, иногда нужно подождать.
– Можно так и снег предсказывать каждый день, а потом зимой говорить, что все сбылось и ты прав.
– Я прав, – повторил Смитт. – А кроме того, скоро будет гроза.
Кэри повернулась к Китрин, они тайком обменялись улыбкой. Актеры труппы – семья Кэри, она всех их любит. Китрин тоже всех любит, хотя труппа не ее детище. Актеры для нее – друзья, некоторые близкие, но дом ее – не в фургоне, не на сцене, не на сеновале над очередной конюшней, где пришлось заночевать. Дом для нее – банковская контора и кофейня.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Шершень. – Еще шов-другой, и у тебя будет приличное дорожное платье, годное для любых случаев, включая грязь, мулов и приключения. А вот тут я сделал неприметный карман, где можно прятать нож на случай, если караванщик покусится на твою добродетель.
– Не устрашусь я никакого караванщика, – фальшивым голосом продекламировала Китрин, пародируя сценическую манеру, и отвесила пышный, почти неповторимый поклон. – Прими мою бесконечную благодарность.
Шершень идеально скопировал поклон, и оба рассмеялись.
Главное правило труппы Китрин узнала еще в ранние времена, когда актерами руководил мастер Кит. Правило гласило: греби против течения. Если в городе мор, ставь комедию. Если достаток и процветание – трагедию. Чем дальше пьеса от повседневного настроя горожан, тем больше она захватит публику. Сегодня давали «Похождения повесы» – самый скабрезный и непристойный фарс, какой только видела Китрин. Спектакль вышел отменный. Манера Сандра произносить реплики, как с сожалением признала Китрин, временами придавала им нужный блеск, однако смотрела Китрин не столько на сцену, сколько на зрителей.
Когда Смитт выскочил на сцену с огромным кожаным фаллосом, торчащим из-под одежды, толпа гоготала и показывала пальцами, слезы градом катились по щекам. Как поняла Китрин, люди изнывали без развлечений и стосковались по удовольствиям, радостям, хохоту. Еще бы им не стосковаться – заговор соседнего государства, смерть короля, война, а теперь зловещие сражения на улицах столицы. Было от чего изнывать.
Однако Кирин не могла отвести взгляда от толпы. Юный мальчик с едва пробивающимся пушком на лице, хохоча, катается по брусчатке. На сцене Чарлит Соон изображает ведуна, обратившегося в женщину и вынужденного принимать ухаживания другого мужчины, а внизу беззубая горожанка хлопает себя по коленям и заходится от смеха. Слишком уж бурный отклик, на грани гротеска. Китрин сидела