– Я и не остался бы, – заявил Барриат, когда она ступила на порог комнаты. – Даже на спор. Однако пойми: это не я унижаю Сабигу. Она твоя жена и моя сестра. Ты адресуешься к ее переменчивым подружкам, а не ко мне.
Оба сына повернулись к Кларе.
– Что? – Усталость наполнила слово такой тяжестью, что на другие у матери не нашлось сил. – Что?
Джорей взглянул на брата, затем себе под ноги. Заговорил, выдвинув челюсть вперед, – так делал и Доусон. То ли мальчик подражает отцу, то ли есть нечто в крови, что заставляет мужчин из рода Каллиам повторять это движение, даже если они никогда не виделись.
– Сабига затеяла садовую вечеринку, – объяснил Джорей. – Пригласила полдесятка давних подруг. Тех, что не отвернулись даже после… скандала. Теперь все отказали.
– А винит он меня! – вмешался Барриат. – Ничего дурного я не делал. Не вылавливал же я этих девиц и не уговаривал их отвернуться от Сабиги!
– Тебе и не понадобилось бы, – ответил Джорей. – Все знают, что мы здесь.
– Не мы, – заявил Барриат. – Ты – здесь, а я где-нибудь в другом месте. Прошу прощения, матушка.
Клара хотела спросить, куда он идет. Как его найти. Задать тысячи вопросов, которые помогли бы ей создать видимость того, что семья пока вместе. Однако усталость тела и измученность разума взяли свое. Барриат шагнул мимо Клары к дверям, и ей показалось, что напор его движения способен сбить ее с ног. Джорей – бледный, полный горечи – не пошевелился. Сабига встала рядом с ним.
– Матушка, все зря, – сказал Джорей.
– Не зря, – возразила Клара. – Сейчас трудно, но потом все уляжется. Барриат горюет об отце. И все мы тоже горюем. Не требуй от него слишком многого.
– Я не о том. Ты говорила, что мне нужно делать для Сабиги то же, что делал для тебя отец.
– Да. Мне бы этого хотелось.
– Отец ставил тебя превыше всех. И превыше всего. Он исполнил бы любое твое желание. Ни перед чем не остановился бы.
– Видимо, так и есть, – ответила Клара, но Джорей усилено мотал головой.
Из глаз его катились слезы, которых он не знал с самого детства. Он не пролил ни слезинки даже в тот день, когда Гедер убил ее мужа.
– Я не могу, – выдохнул Джорей. И затем еще тише: – Не могу.
– Я попробую. – Сабига тронула Клару за плечо. – Умоляю, миледи. Давайте присядем на минуту.
Сабига усадила Клару на приоконный диван и села рядом, держа за руку. Девочка за время смуты сделалась совсем невесомой – не только из-за того, что тело похудело и лицо заострилось. После свадьбы, принесшей ей перемену репутации, она светилась радостью и надеждой. Теперь же все схлынуло, и Клара знала почему. Даже почти догадывалась, какие слова сейчас произнесет Сабига, набирающаяся решимости. Слова, заставившие Джорея отступить.
– Мы вас любим, – произнесла Сабига. – Мы всегда будем вашей семьей. Но вам нельзя оставаться в этом доме.
Странно. Клара физически почувствовала, как слова вонзились в горло и сердце.
– Вот как.
– Джорею и без того тяжело, – продолжала Сабига, сжимая пальцами руку Клары. – Все видели, как он отрекся от лорда Каллиама. Теперь ему хотят дать шанс. Кое-кто хочет, по крайней мере. Но вы не отрекались. И Барриат тоже. Впрочем, даже в случае вашего отречения, миледи, в глазах других вы остались бы неотделимы от мужа. Ведь вы немыслимы один без другого. Даже когда его нет, он словно бы присутствует рядом с вами. Вам ведь ясно, о чем я говорю? Вы понимаете?
– Да, – ответила Клара. – И я сама его чувствую рядом.
– Пока при дворе не забудут о происшедшем хотя бы отчасти, ваше присутствие здесь осложняет нашу жизнь и никак не облегчает вашу.
– Я уеду. Если в Остерлингских Урочищах есть место, то… можно будет считать это добровольной ссылкой.
– Мы решили, что сможем платить за гостиницу, – продолжала Сабига. – За кров, не связанный с именем моего отца. Чтобы при дворе это воспринималось как некоторое отдаление.
«Даже до такой степени?» – пронеслось в голове Клары. Ей отказывают даже в такой мелочи… Неужели придется прозябать в комнате, похожей на могилу, среди незнакомых людей?
– Я понимаю, почему так будет лучше, – ответила она. – Пойду соберу вещи.
– Не нужно, – остановила ее Сабига. – С вещами я кого-нибудь пришлю. Вам не стоит самой трудиться.
– Никому из нас не стоит трудиться, – ответила Клара, потрепав девушку по плечу. – Однако мы живем в мире, где все подчиняется необходимости. Не волнуйся. Я понимаю. Я сейчас уйду.
– Нет-нет, – возразила было Сабига. – С вами кто-нибудь отправится, чтобы найти нужное место. И мы заплатим.
Клара улыбнулась почти от души. Она высвободила руку, встала. Поцеловала в лоб Сабигу и Джорея. И вышла на улицу. Оставаться уже нельзя. Не сидеть же в кухне за обсуждениями того, какая гостиница лучше подойдет для вдовы знаменитого изменника и врага короны.
Раньше предполагалось, что отречение от Доусона чем-то поможет. Что семья защитит себя. Сохранится. Может, это и удалось. Может, не произнеси Джорей тех слов, Клара потеряла бы еще больше. Впрочем, вряд ли. Сейчас она чувствовала себя так, будто владеет целым королевством пустоты.
Она шла, не зная куда. Ноги болели, она пыталась не обращать внимания. Когда-то она передвигалась по городу в карете, перед которой расступался простой люд, и считала это обыденным. Теперь она сама отступала в сторону перед телегами с мясом и репой. И избегала встречаться глазами с людьми.
Когда на пути возник Осенний мост, Клара взялась было его перейти, но на середине замерла. Останавливаться она не думала, просто в этой точке пути ее решимость окончательно иссякла. Облокотившись на брус перил и глядя в бездну Разлома, она почувствовала не то чтобы умиротворение, но нечто на него похожее. Издалека все казалось почти красивым. Кингшпиль. Стены города. Облака, стремительно летящие над головой – будто подхваченные сильнейшим ветром, для нее нечувствительным.
Переступить через край – легче легкого. Не то чтобы она собиралась это делать. Самоубийство – как ни крути, слишком примитивный выход. Однако в нем была и своя притягательность. Религиозным пылом Клара не отличалась, но над ней имели власть рассказы священников о посмертной жизни и справедливом воздаянии. Может быть, по ту сторону ее ждет Доусон.
Однако теперь не время. Судьба Викариана неясна даже сейчас. А Барриат – бедный Барриат, выставленный из дома собственным