— На меня, что ли? — встрепенулся Даня. — Вот уж дудки. Я княжеские желания исполнять не нанимался. А уж революционера, который сломил бы традиционный уклад Верхогорья, из меня точно не выйдет. Тут князь Лесовский дал маху и поставил на нерадивую лошадь.
— Ну вот и не шляйся по Лунноярску без дела. Мало тебе других дорог?
— Мы вообще на строительство ГЭС собираемся, — поделился Даня, — уговаривать итров помочь людям.
— А я думала, мы хотели в Златополье, — удивилась Поля, но не очень, уж больно Даня заинтересовался тем, где находится речка Лунная.
— И в Златополье, — закивал Даня.
Постельный снова посмотрел на него — с усталостью человека, который вот уже сто лет сидит у муравейника без особого интереса приглядывая за букашками.
***
На улице Поля заметила с усмешкой:
— Ох уж эти Постельные, что сын, что отец — те еще проныры.
Смурной, все еще бледный Даня огрызнулся:
— Этот проныра — единственный, кто пытался помочь княгине.
Что-то с ним творилось неладное, как будто под плотно закрытой крышкой котелка кипело и бурлило.
Даня много раз говорил, что ему нет дела до Лесовских, но, наверное, врал. Все вокруг твердили, что семейные связи самые крепкие, и так запросто, будто ластиком, стереть их непросто.
Поля привыкла доверять чужим суждениям, потому что своими так и не обзавелась. Так сложно разобраться в мире, о котором ты не имеешь ни малейшего понятия. И сейчас она молча шагала рядом с Даней, боясь расстроить его еще сильнее.
— В такие моменты жены обычно обнимают мужей, — заявил он, когда они бездумно пересекли несколько улочек, после чего затормозил прямо посреди дороги.
— В какие такие моменты? — спросила Поля, гадая, следует ли ей действительно его обнять, или это так, просто разговоры.
— В моменты душевных терзаний, — пояснил он, насмешничая, но выглядело это скорее жалко, чем забавно.
— Разве такое помогает? — она все-таки решилась и осторожно притянула его к себе, обвив руками за талию.
Даня прижался с трогательной покорностью, и под ее ладонями его тело перестало казаться ледышкой. Обнимать его было приятно, Поле нравилось.
— Ты даже не представляешь, — заверил он, теплея и голосом тоже. — В следующий раз всегда… никогда! Никогда не ставьте ларек на перекрестке!
Поля, вздрогнув от неожиданности, завертела головой по сторонам.
Две старушки с тележкой, полной пышных караваев, вытаращились на них с любопытством.
— Чего это? — тонко пискнула та, что носила яркий цветастый платок. Вторая, в соломенной шляпке, упрямо толкнула тележку еще ближе к перекрестку.
— Бабкины сказки все это, — басом сказала она.
— Бабкины, дедкины, — Даня еще немного пообнимал Полю, а потом все-таки отодвинулся, с явной неохотой. — А духи все равно терпеть не могут тех, кто стоит на пересечении путей. Я вот однажды остановился на привал на лесном перекрестке, так меня чуть волки не съели.
— Отродясь не было волков в Лунноярске, — возразила платочная старушка, и Поле тут же захотелось рыкнуть как следует, чтобы не болтали, чего не знают.
— Так мы со своими ходим, — озорно шепнул Даня, и его лицо осветилось широкой улыбкой. — Бабулечки мои, красотулечки, ну что вам стоит хоть чуть-чуть подвинуться.
— А ну как мунны на перекресток слетятся, да как растрезвонят о нас по всему городу, — размечталась шляпочная старушка.
— А, — обрадовался Даня, — так у вас хитрый план. А что будете делать, если шайны заявятся?
— Шайны не приходят без приглашения.
— Вы встали на перекрестке. Это почти приглашение.
Старушки невольно попятились. Кому охота нос к носу столкнуться с духами смерти.
— Муннов можно ведь и подманить, — замурлыкал Даня, — сделаю это для вас за небольшую плату.
— И-и-шь, — захохотали старушки хором, тонко и гулко, — да если бы у нас были деньги, болтались бы мы по улицам с караваями!
— Приму караваем и ночлегом для нас с женой.
— А ты кто вообще, мил человек?
— Пришлый балабол, — торжественно представился Даня с таким видом, будто у него в каждом кармане находилось по королевству.
Старушки переглянулись и что-то экстренно просигналили друг другу глазами.
— Годится, — решились они.
Ну конечно, подумала Поля, плевал Даня на всякие предупреждения и намеки, мол, хорошо бы ему убраться из Лунноярска побыстрее. Возня с духами — вот что действительно занимало его, он просто не мог пройти мимо тех, кому мог хоть как-то помочь.
И она уселась на скамейку под деревом, прекрасно понимая: где пара старушек — там и вся улица.
Глава 26
И действительно, старушки с тележкой привели с собой множество других старушек и старичков. Да позднего вечера Даня ворковал и ворковал, договариваясь с духами о том и этом. У кого-то вьер поселился в саду да скрипел по ночам, нагоняя столько жути, что куры перестали нестись. Другие пытались задобрить своих гортов, третьи — тодисов, ведь с возрастом здоровье требовало все больше забот.
Поля весь день ходила за Даней по пятам вместе со стайкой любопытных ребятишек, лузгала семечки и закусывала незрелыми кислейшими яблоками.
Было уже совсем темно, когда они намылись в хорошо протопленной баньке, поужинали пересыпанной укропом картошкой и тяпнули по стопочке облепиховой настойки («для пущего сна», как заверили их старушки).
Кровать им досталась знатная — с вышитыми простынями и лоскутовыми одеялами, со старинными вензелями и пуховыми подушками.
— Супружеская, — гордо представила ее шляпочная старушка. — Мы с Васькой тридцать лет на ней почивали, пока он не ушел вслед за богами.
Хозяйки оказались подружками-вдовами, коротавшими свою старость под одной крышей.
— Хорошо-то как, — простонал уставший Даня, раскинувшись на супружеской кровати руками и ногами. Поля примерилась и легла прям на него — ну не ютиться же теперь в уголочке. Он засмеялся и тут же ее облапал.
Она пахла березовыми вениками, почему-то молоком и солнцем.
Даня был рад, что мелкая работенка для старичков Лунноярска выжала из него все силы. Слишком много разных чувств и мыслей зрело и бродило в его голове.
Прежде ведь он и знать не знал, что княгиня любила его так сильно, что сошла с ума от разлуки. Вероятно, это не имело значения — вряд ли они когда-нибудь увидятся, — но самым непостижимым образом что-то меняло.
Вдруг эта штука с любовью удастся снова, и Поля все же расколдуется каким-то неведомым образом.
А ведь расколдоваться надо и ему самому тоже, осенило Даню, когда он уже почти задремал в тепле и нежности Поли под боком. Проклятие, тьфу на него, это мелочи, одно хорошее