Соломенное сердце и волчью силу. Хм.
Возможно, Поле хватило бы сапог-скороходов или щуки, которая исполняла все желания, как в сказках Егорки.
Еще немного полюбовавшись на очертания гор и ясное небо, она вспомнила про усыпленного и связанного старика наместника и поспешила вернуться в машину.
К счастью, остаток пути прошел без приключений.
***
Лагерь бездомных бунтарей бурлил. Птиц приплясывал вокруг костра, время от времени вскидывая руки к небу и залихватски покрикивая.
— Чего это они? — удивился Потапыч, который всю обратную дорогу приставал с вопросами: а все вассы голые? А как выглядят другие духи? А что сделать, чтобы тебе явилась тьерра для блуда, тьфу, то есть ритуала плодородия? А можно ли утопить анка или закопать вьера?
— Независимость! — провозгласил птиц. — Наши старейшины объявили независимость от князя.
— Что? — встревожился Даня, сразу осознав, насколько невовремя Верхогорье взбрыкнуло. Именно в тот момент, когда Поле предстояло покинуть его границы. — Как?
— Ручные мунны старейшин разносят повсюду весть: наместника выдворили вон. Гиблый перевал закрывается. Больше никакой несправедливой торговли, пусть князь проглотит свои жалкие подачки.
Оглушенный, Даня молчал.
«Наместника выдворили вон» означало только одно: его вручили Поле и отправили ее с таким опасным грузом через перевал. Он мог обезуметь, вырвать руль из ее рук, мог вцепиться ей в горло, да мало ли что могло там случиться!
А если она и добралась благополучно до Плоскогорья, то что же дальше?
Растеряв весь привычный задор, Даня тихо сел у костра, бездумно глядя на празднующих бродяг. Да что ж такое! Только встретишь человека, с которым приятно гонять дорожную пыль, как он — фьють — и оказывается по ту сторону гор.
Поля была случайным попутчиком, одним из многих, кого Даня встречал, слоняясь там и сям. Стоило ли так по-детски расстраиваться из-за того, что они больше не увидятся?
И почему Даня до сих пор не позаботился о том, чтобы тоже приручить какого-нибудь мунна? Если у старейшин такое получилось, то и у него бы вышло. Тогда он смог бы отправить летучего духа к Поле просто для того, чтобы убедиться: она уцелела на перевале. Сейчас же, когда поток товаров, а стало быть, и новостей из Плоскогорья иссякнет, узнает ли он хоть что-нибудь о ее дальнейшей судьбе?
Окончательно приуныв, он ткнул Потапыча в бок:
— Эй, пойдешь со мной завтра к Холодному каньону? Я тебе дряхлого итра покажу.
— Мне бы голую вассу, — застенчиво пожелал Потапыч, который, кажется, достаточно наскучался на этой полянке и теперь был не прочь поглазеть на мир.
— Будет тебе васса, — посулил Даня и, повздыхав, поплелся ставить себе палатку для ночлега.
Порой ему казалось, что жизнь слишком несправедлива к нему.
***
Старого наместника Поля передала заботам княжеского подручного Александра Михайловича Постельного, а сама отправилась с докладом.
Город из черного камня и янтаря казался непривычно многолюдным, ярко освещенным. Повсюду сновали автомобили, жизнь здесь текла сытая и богатая.
Какой нормальный человек променял бы все это на скудный скалистый край?
Князь выслушал рассказ Поли сдержанно, только время от времени у него подергивался левый глаз. В кабинете также была княжна Катя, которую, видимо, постепенно приучали вести дела. Вот у кого было великое множество вопросов!
Андрей Алексеевич терпеливо позволял дочери перебивать Полю и безропотно слушал длинные отступления. А как в Загорье справляются без электричества? На чем они ездят? Правда ли, что все мужчины там злобные и вспыльчивые, а женщины излишне смуглые и некрасивые?
Поля устала. Сильнее всего ей хотелось найти Егорку и поужинать с ним, слушая беспечную детскую болтовню. Но вместо этого она объясняла княжне Кате про гортов, которые умели дарить свет, и про тарантайки.
— Немыслимо! — воскликнула Катя, когда Поля добралась до возвращения наместника. — Что они там вообразили себе? Что смогут прожить без нашей помощи? Необразованные идиоты!
— Загорье всегда отличалось заносчивостью, — проговорил князь. — Там ставят гордость выше всего. Что ж, посмотрим, насколько их хватит. Раз уж я не могу усмирить их с помощью силы, нам остается только подождать, когда их захлестнут болезни и другие беды. Вот увидишь, через несколько лет ручные мунны старейшин прилетят с мольбами об открытии перевала.
Поля многое могла бы ему ответить — о том, как тяжело добываются серебро и пушнина, сколько труда вкладывается в ковры и вышивку, как нелегко обжигать глину и мастерить обувь из тонкой кожи и как обидно потом продавать все это за бесценок. Несправедливость княжеской политики, по сути, не оставила жителям Верхогорья выбора. Могла бы она поведать и о том, что смертоносные духи покинули Гиблый перевал и тракт теперь снова открыт для всех желающих, но не спешила делиться этим. Сначала хотелось посоветоваться с Горычем — а ну как княжеские войска ворвутся в беззащитное Верхогорье, подчиняя гордый народ своим законам.
— Что касается тебя, — обратился князь к Поле, — то ты хорошо работала все это время и пока можешь отдохнуть. Если захочешь, продолжи учиться или покатайся по княжеству, посмотри на янтарные рудники и гранитные скалы.
— Я хочу вернуться в Загорье, — сказала она.
— Спятила? — изумилась княжна Катя. — Что ты собираешь делать среди этих дикарей?
— Исключено, — сразу ответил князь. — Там слишком опасно, кто знает, что с тобой может приключиться. Ты понадобишься мне здесь, ведь рано или поздно старейшины пойдут на попятный.
— Я вернусь, когда они передумают.
— Нет-нет, это слишком ненадежный план. И вот еще что: Данила так и не доехал до моего человека в Лунноярске?
— Не-а, — качнула головой Поля. — Думаю, его не интересует политика, Дане нравится вольная жизнь, и он не намерен следовать чужим указаниям.
— Неблагодарный ребенок, — поморщился князь. — Стоило ему вляпаться в неприятности — и я безропотно избавил его от них, спрятав в Загорье. Почему он не может просто делать то, что следует?
Поля пожала плечами. Для этого у Лесовских была исполнительная княжна Катя.
— Ладно, — Андрей Алексеевич скупо улыбнулся, — идите, девочки, отдыхать. И скажите секретарю в приемной, чтобы попросили Александра Михайловича ко мне зайти. Если наместник в состоянии говорить, то его бы я тоже послушал.
— Это вряд ли, — Поля с облегчением устремилась к двери, — я использовала столько