— Стало быть, — заговорил Птиц, супя брови. Примерно так выглядел бы птенчик, вздумай он запугать ленивого дворового пса. — Ты, парень, останешься в у нас. В заложниках, стало быть. А девка твоя съездит пока и привезет нам мно-о-о-ого-о-о бензина. Потом оставит здесь тарантайку и заберет тебя. Как вам такой расклад? — и он самодовольно ухмыльнулся, явно гордясь своей затеей.
— Хотите оставить Даню себе? Забирайте, — легко согласилась Поля, ничуть не впечатлившись.
— Никогда не был заложником, — поделился с ней Даня. — Должно быть, это увлекательно. Новый опыт, опять же, новые байки.
Тут он вспомнил, что не обзавелся пока по эту сторону гор приятелями, которым было бы так приятно рассказать хорошую историю, и немного приуныл. Пригляделся придирчиво к Птицу — а ну как тот любит послушать про вьеров и анков, — и остался довольным. Лохматик производил впечатление человека, способного оценить хорошую небылицу.
— Кстати, когда сюда придет Арра со своими ребятами, передайте ей пожалуйста, — смиренно попросила Поля, — что с торговлей придется повременить до тех пор, пока я не разберусь с вашим бензином.
— Арра? — забеспокоился Птиц. — Арра из Сытоглотки?
— Она самая.
— И с чего бы это охотникам лезть в наши болота?
— Так из-за Дани же, — объяснила Поля. — Сытоглотка в долгу перед ним — он только что остановил огромный лесной пожар. И как только вездесущие мунны донесут до них весть о том, что их спасителя взяли в заложники… Даже не знаю, что сделают тогда эти суровые, вооруженные до зубов, люди? А ты как думаешь? — и она с наивным видом посмотрела на Птица.
— Я слышал про пожар в Сытоглотке, — проговорил он, супясь еще пуще, но теперь с искренней растерянностью, а не показной устрашимостью. — Но как этот задохлик смог встать на пути анков?
— Разговаривающий с духами, — пояснила Поля. — Кому хочешь зубы заговорит.
Даня откинулся на ствол дерева, служившего спинкой кособокой скамейке, позволяя Поле заговаривать зубы самой. Девчонка перенимала у него некоторые привычки и навыки на лету, отзывчиво впитывая все новое. Наверное, это потому, что ее память была пустой и в голове все еще оставалось слишком много свободного места.
Порой он ощущал, что судьба предоставила ему шанс стать Полиным проводником — он вывел ее из леса, а теперь знакомил с миром вокруг. Но порой он казался себе сущим ребенком рядом с ней, — было в этой девочке какое-то непоколебимое спокойствие. Как будто все происходящее не имело особого значения, как будто она уже повидала столь многое, что всякие мелкие события не могли ее впечатлить.
А Даня хотел впечатлить Полю — очень. Только не понимал, как. Привычные способы — болтовня, улыбки — не больно-то на нее действовали. А поцелуй и вовсе лишил его сознания.
По какой-то причине проклятие именно на Поле выкинуло новый трюк, и с этим еще предстояло разбираться. Лучше всего, на практике.
— Ладно, — после долгого раздумья, от которого его энергичное лицо приняло какое-то сложносочиненное выражение, снова заговорил Птиц. — Не надо нам Арры, не надо нам охотников Сытоглотки. А сможешь ли ты, разговаривающий с духами, помочь мне завести горта в шалаше?
Даня от неожиданности прыснул, а потом призадумался.
— Горты не живут где попало, — сказал он, посерьезнев. — Они страсть как не любят перемены, намертво прикипают душой к дому и его обитателям. А шалаш — это и не дом никакой вовсе.
— Ну, будет горт — появится дом, — возразил Птиц.
— Обычно, конечно, наоборот. Сначала — дом, потом — горт. Но…
Даня вскочил на ноги, чуть не уронив тряпицу со своих бедер. Силы мгновенно вернулись к нему, то ли после хорошей бани, а то ли от столь необыкновенной задачи.
— Штаны, — завопил он, — верните мне мои штаны!
— Так в парилке поди, — хмыкнул Птиц, и Даня припустил в землянку, пока окончательно не разрушил Полино мнение о себе голым, простите, задом.
В тесной темной духоте пахло дубовыми листьями, прелым мхом, влажной землей. Даня одевался торопливо, путаясь в рукавах и штанинах, и выскочил обратно, даже не завязав шнурки и приминая задники кроссовок.
— Так, — воскликнул он, — мне нужно бревно от старого дома, зола из домашней печи и, наверное, медовуха.
Первые два требования нужны были ритуала, а третье… ну просто пить очень хотелось. Мужик, который его отходил веником, помнится, что-то говорил о чае — но, кажется, вовсе не для Дани, а для себя. Умаялся поди от таких лечебных процедур.
— Хм, — Птиц озадаченно перекинул ружье на другое плечо, — так это… золу-то еще можно своровать, а бревно из чужого дома незаметно не выдернешь. А дрын из забора не подойдет?
— Дайте ему медовухи, — сказала Поля, — а остальное мы сами раздобудем.
— Да? — Дане не очень-то улыбалось бродить по деревням, выпрашивая всякое-разное, но раз уж Полю повсюду встречали хлебом-солью, то, может, и ничего, обойдется.
— Медовухи нет, есть синюха.
— А?
— Цветочки такие голубенькие, меленькие, — пояснил Птиц, — другого, почитай, тут и не растет ничего. А синюха хороша, особенно от кашля и резей в животе.
— Что-то мне расхотелось, — признался Даня.
— Ну тогда прыгайте в тарантайку и погнали за бревном, — распорядился Птиц и озорно подмигнул, увидев Данину гримасу. — Ну, ты же не думал, что я вас одних отпущу. Тю! И поминай, как звали.
— Горт в шалаше — веская причина вернуться. Такого я еще не видывал, — заметил Даня, однако безропотно взял Полю за руку и направился с ней к машине.
Они подождали, пока Птиц вытурит своих приятелей из внедорожника, это оказалось не таким-то легким делом. Из недовольного бурчания болотных обитателей стало понятно, что план с Даней-заложником был принят единогласно, и теперь мало кто был согласен менять тарантайку с бензином на старое бревно и горстку золы. Дело едва не завершилось мордобоем, однако Птиц все же смог вразумить своих сотоварищей, угрожая им страшными охотниками Сытоглотки.
Наконец, удалось сесть в машину, и Поля завела мотор.
— Где здесь ближайшее селение? — спросила она, осторожно разворачиваясь.
— Так хоть туда езжай, хоть сюда. Всюду люди копошатся, — отмахнулся Птиц.
Даня недовольно посмотрел на заросли, через которые им предстояло разбираться. Не могли, нечто, нормальной дороги проложить, раз уж решили заложников хватать?
— И все же, — строго сказал он, разворачиваясь назад, к Птицу, чтобы не видеть царапающие ценную тарантайку ветки, — что именно вы делаете в этой глуши, я так и не понял. Вас, что, из дома всех выперли?
— Вот и я первым делом спросила, — кивнула сосредоточенная на фигурном вождении Поля.
— А и выперли, — разухаристо ответил Птиц, — а и за дело. Тебе-то что?
— За