— А ты кем будешь, мил человек? — заинтересовался Даня, развернувшись к нему.
— Батюшка я, — скромно признался Ленька.
— Священник? — присвистнул Даня. — И каким богам ты служишь?
— Ушедшим, вестимо, — он достал из-за пазухи трехцветную ладанку. Зеленый — Дара, богиня всего живого. Красный — Мира, богиня всего мертвого. И белый — Лорн, бог перемен.
— Зачем же им молиться, если они тю-тю? — с любопытством спросил Даня.
— А ну как вернутся — а мы не ждали? — рассудительно ответил Ленька.
На такую предусмотрительность возразить было нечего.
— А в Сытоглотку ты молиться едешь? — продолжал допытываться Даня.
— Почему молиться? — даже вроде как обиделся батюшка. — Ведра с водой таскать. А ну как пожары до Златополья дойдут? Без хлеба останемся! От ихнего-то князя, — он махнул рукой на Полю, — пользы как от козла молока.
— Нет-нет, — сказала Поля, увидев этот взмах в зеркале, — мне на князя не жалуйся. Считай, что я как твоя тарантайка. Транспортное средство.
— Эх, — вздохнул Ленька и нежно погладил довольно потрепанное сиденье, — у моих родителей тоже был раньше автомобиль. Да теперь ржавеет в сарае без бензина. Я вот как считаю: князь-то специально на Гиблый перевал духов напустил. Чтобы, значится, держать нас за горло. Не по нутру ему наши гордость и свободолюбие.
Неприятно пораженный таким предположением, Даня покосился на Полю. Та спокойно пожала плечами — видимо, такое ей было слышать не впервые.
— Это невозможно, — сухо возразил Даня. — Духов можно задобрить, можно с ними договориться, можно им даже пригрозить… Но никогда они не будут служить людям.
— Да ты просто ничего не знаешь, — Ленька подался вперед, перешел на заговорщический тон, — у него старший сын из тех, кто умеет подчинять себе духов.
Да не умеет Даня ничего подобного, что за нелепый поклеп!
Но тут Поля предостерегающе положила руку ему на колено, и он замолчал, покоренный теплом этой ладошки.
Да и ладно, мало ли, что люди болтают, в самом деле.
— Ого, — только и отреагировал Даня.
— Точно тебе говорю, — убежденно заверил его Ленька. — У этих Лесовских все, не как у людей. Говорят, что они поколениями с духами путаются. Старший княжич на человеческих баб и не глядит вовсе, все у него вассы да тьерры… Говорят, он даже с итрами умудряется того-этого…
Даня почти засмеялся, представив себе любовь с духами гор, но вовремя вспомнил, что от смеха у него губы закровят, а Поля расстроится. Да от такой любви того-этовалка отвалится!
— Силен старший княжич, — весело заметил он.
— Смотрите, — прервала их Поля и притормозила возле крутого склона. Все высыпали из машины, чтобы увидеть густой дым, который темными облаками укутывал лежавшие внизу леса.
— Шайн меня навести, — мрачно протянул Даня, не ожидавший, что анки настолько разошлись. Площадь пожара казалась огромной.
— С ума сошел, — испуганно дернулся Ленька, — накличешь ведь.
Он смотрел на дым со страхом, но в то же время решительно и упрямо.
— Что это нашло на анков? — сам себя спросил Даня.
— Да они же духи, — ответил Ленька таким тоном, будто это все объясняло. — Вот и пакостят людям…
— Дурак ты, хоть и батюшка, — припечатал его Даня. — Молишься ушедшим духам и забываешь, что духи — капли их силы. Просто так, из вредности, духи не станут вредить людям. У них всегда есть свои причины…
Он огляделся по сторонам, присмотрелся к сочащейся влагой, покрытой мхом выпуклости пологой горы, с вершины которой они спускались, подошел ближе, почтительно поклонился — трижды.
— Горы вечные, горы мудрые, — заговорил торжественным речитативом, — вы память людей, вы совесть людей, непоколебимые, нерушимые, неподвижные… Я пришел без даров, но я хочу вам помочь.
По лишайникам будто рябь прошла.
За Даниной спиной непоседливый Ленька прошептал:
— Ха! И он думает, что это сработает?
— А ты посмотри на трещинки, — прошептала Поля ему в ответ.
Даня чуть улыбнулся. Он сомневался, что батюшка увидит, как меняются эти трещинки, похожие на морщинки на подвижном человеческом лице. Но Поля — Поля видела.
Она многое видела — кроме муннов почему-то.
— Скажи мне, всевидящий и всеслышащий, — попросил Даня проникновенно у откликнувшегося на его зов итра, — что происходит с анками у твоих подошв? И я успокою их.
Горы будто вздохнули. Далекое эхо принесло едва слышное:
— Я слышу стоны вьеров, их леса гибнут. Я слышу стоны анков, они рвутся на волю.
Лишайники притихли, трещинки снова стали неподвижными: итр сказал все, что хотел. Даня на всякий случай снова поклонился, трижды. Попрощался и вернулся к остальным.
Ленька маячил за спиной Поли, нависая над ней, — будто хотел спрятаться за тонкой невысокой фигуркой.
— Никогда не видео разговаривающих с духами, — заявил он завистливо, сжимая в ладони свою ладанку. — Я и сам в юности пытался — по самоучителю Буковского, но мне ни разу никто из духов не ответил.
— Буковский шарлатан, — ответил ему Даня рассеянно.
— Зато я пытаюсь докричаться до богов, — Ленька вроде как утешал сам себя.
— Молодец. Ты знаешь, что у тебя по мунну за каждый плечом? Сплетничают, болтают разное.
— Да ты врешь! — Ленька подпрыгнул, закрутился волчком, словно стараясь отогнать комаров.
— Поехали, — Поля сердито вернулась к внедорожнику.
— Ну, не знаю, — Ленька все еще бестолково махал руками, — площадь огня слишком большая, чтобы с ней совладать. Может, пора объявлять эвакуацию?
— Мы едем, — крикнула Поля, — с тобой или нет.
Батюшка без особой охоты поплелся к ним.
— Охотники Сытоглотки ни за что не эвакуируются, — Поля так резко сорвалась с места, что едва дождалась, пока он сядет внутрь. — Да и некуда бежать — дальше-то Златополье. Даня, ты понял, о чем сказал итр? Что значит — анки рвутся на волю?
— Что кто-то призвал их в Сытоглотку и запер их там? Они подают единственный сигнал о помощи, на который способны. Но люди никогда не пытаются просто поговорить…
Побледневший от нервов Ленька угрюмо молчал, обнимая свое единственное оружие — балалайку.
***
Стоило им свернуть с узкого серпантина на широкую дорогу, ведущую к Сытоглотке, так они сразу увидели, как много людей тянется в ту сторону. На лошадях и ослах, пешком и на велосипедах, они спешили на помощь охотникам. Все послушно расступались, уступая место автомобилю, и не удивлялись тому, что княжеский курьер, единственный человек в Высокогорье, у кого был бензин, тоже здесь.
Поля сбавила скорость, ехала аккуратно, объезжая ослов, Ленька все крутился,