Я скептически хмыкнула, вспомнив разговор с кассиром-продавцом из «Семерочки», которая поведала о том, что ребята из этой «артели» затариваются продуктами из супермаркета. Либо эти ребята еще не дошли до того уровня, чтобы полностью отказаться от «супермаркетной синтетики» и полностью перейти на здоровое и правильное питание со своего огорода, либо мы говорим совсем о разных людях. Либо я просто ничего не понимаю!
— Так почему ты сама не оставишь все это? — задала я вопрос и тоже окинула взглядом ее нехилые владения.
— Потому что я к этому еще полностью не готова. Я решила попробовать, присмотреться, но поняла, что такой переход к такому уровню жизни должен быть постепенным.
— Значит, ты планируешь снова посетить этих… анахоретов?
— Планирую, но чуть позже. Как будет внутренний позыв, так и отправлюсь.
— Яна, а ты разговаривала на эту тему с Леной? Она не посещала, случаем, то место?
— Ленка?.. Не-е. Мы с ней часто разговаривали на все эти темы, ей было интересно все это обсуждать, она девчонка умная и явно не от мира сего. Как она сказала, там в городе даже не с кем пообщаться на такие темы, все глупые, что у большинства, как она выразилась, коридорное мышление. — С этими словами Яна с каким-то укором в глазах посмотрела на меня. — Видимо, ваша дружба не была столь полноценной для нее, что она не находила в ней для себя всего того, что она получала от общения со мной.
— Как ты думаешь, Лена могла сама решиться пойти к… этим ребятам и там на какое-то время остаться?
Яна лишь махнула рукой и криво улыбнулась своими пухлыми нелепыми губами.
— Вряд ли. Она не такая.
— Что значит «не такая»? Поясни, пожалуйста.
— Она трусиха. Хоть и хорошая девчонка, с достаточно глубоким внутренним миром, но трусовата. Сама бы она туда точно не сунулась. Да и не было у нее такого желания. По крайней мере, когда я с ней на эту тему разговаривала, она не проявила ко всему этому особого интереса. Да и не факт, что ее бы там приняли. Они тоже оставляют у себя не всех.
— Скажи мне, Яна, эти ребята себя как-то называют?
Она на несколько секунд задумалась, в очередной раз выпятив нижнюю губу.
— Именно себя никак не называют. Они просто живут. Живут и кайфуют. Свое место они именуют… что-то типа храм Любви. Или храм Света.
— Шангри-Ла? — тут же вырвалось у меня.
— О! Прекрасная Шангри-Ла. «Потерянный горизонт». Ты знаешь… я от них именно это красивое название не слышала, но именно оно им очень подходит.
— Я бы хотела посетить этот «Потерянный горизонт», — заявила я. — Ты же у них была, расскажи мне, как к ним попасть?..
* * *
Вокруг Красноармейска расстилалась плоская, как блин, равнина, выгоревшая на солнце. Несмотря на середину сентября, день выдался жаркий, на небе не было ни облачка, и, казалось, там, где равнина смыкалась с горизонтом, струилось горячее марево. Ни слева, ни справа не было видно ни единого кустика. И только впереди — как мне казалось, недостижимо далеко, заманчиво темнела полоса смешанного леса.
Дорога, по которой я ехала, была покрыта асфальтом, давно нуждавшимся в обновлении. В иных местах попадались такие рытвины, что, окажись я чуть невнимательнее, лишилась бы колес.
Правда, движение здесь никак нельзя было назвать оживленным — меня обогнали всего две машины, и одна попалась навстречу, а в основном дорога оставалась пустынной, так же как и степь вокруг.
А местное «справочное бюро», особенно в лице Марии Степановны из продовольственного, дало не совсем верную информацию, хотя вектор направления движения был задан верно. Да, дорога на Митяево, но только потом не через сосняк направо, а через березки налево. И никакие это не «примерно пятнадцать километров», а все двадцать пять. Но с этими нюансами я без труда справилась сама и с помощью навигатора, который сразу проложил мне маршрут до Митяево, главное было вовремя свернуть там, где нужно.
— Километров двадцать, а то и более, за синими лесами и находится это поселение, — с жаром вещал мне в трубку некий Колька — сын Нины Петровны из «Семерочки», с которым я все же решила пообщаться, но без личной встречи, дабы не тратить на это лишнее время. Я просто набрала его номер, представилась сотрудником прокуратуры из Тарасова и поведала, что мы интересуемся неким поселением на территории Красноармейска. И по словам очевидцев, в первую очередь по наводке Нины Петровны, он — то бишь Николай, имел возможность лично пообщаться с этими ребятами. Молодой человек действительно оказался каким-то шебутным и совсем не умеющим вести конструктивный диалог, отчего общение с ним было несвязным, а информация, полученная от него, казалась не совсем достоверной — была приукрашена и носила скорее субъективный характер. По поводу «километров двадцать» было практически прямое попадание, а вот что имелось в виду под «синими лесами» — осталось для меня загадкой.
— Организовались они там на месте бывшего монастыря, — продолжал Колька-болтун. — Якобы осели там какие-то городские жители, не факт, что местные, какие-нибудь москвичи долбаные. Решили заняться натуральным хозяйством. Ой, умереть — не встать! Да, поди, нарики какие-нибудь, сидят там траву курят да мухоморы поджирают. Вот и все их натуральное хозяйство. Да года два они там уже, судя по слухам. А может, и три… Не-не, вы их там проверьте, госпожа следователь…
— Они как-то мешают своим пребыванием местным жителям? — уточнила я у него.
— Не мешают. Но ребята подозрительные. Местечко там глухое, запущенное, аборигены туда нечасто выбираются. А если выезжают, их там встречают собаками и ружьями. А в старом Волчьем пруду плавают змеи, и они их якобы вылавливают оттуда и едят. Ну разве это нормально?!
— То есть вы пытались навестить этих ребят, и вас встретили собаками и ружьями?
— Ну как… Да… был там пес, свирепый такой. А парень один там ружьем размахивал… — невнятно отвечал Колька.
— Вам удалось с кем-то пообщаться из этой общины?