Нармо пару раз атаковал башню, пытаясь добраться до сокровищницы, но у него не получилось пробить защиту льората. Отныне Раджед с Сарнибу и Инаи наладил общую сеть укреплений, протянувшуюся через море. Но она не спасала от гибели мира.
В Эйлисе наставали арктические холода. Пронизывающие воздушные потоки ударялись о голые камни, выбивая из них мелкую крошку, и разносили тусклую серую пыль, которая навязчиво залезала в легкие при каждом выходе за пределы башни. Но Раджед упрямо достигал своей цели – деревни каменных великанов.
Он часами сидел напротив Огиры: то ли стремился вымолить прощение, то ли примерялся, каково придется в скором времени ему самому. Поиски Души мира с каждым днем все больше казались сказкой. Они что-то упустили, уже безвозвратно.
– Огира, каково же тебе здесь? Плохо… И дочь твоя тоже окаменела. – Раджед оправдывался, осознав невольную жестокость своих слов. – А мне тоже скоро предстоит.
Он медленно умирал вместе с миром. Последними эта участь постигла бы малахитового и его башню. Они еще протянули бы, может, сотню лет. Раджед же впадал в уныние. Будущее виделось ему туманным и бессмысленным. Четыреста лет он прожил, но не оставил никакого следа, чтобы хоть кто-то вспомнил добрым словом. Да и… кому вспоминать?
Если бы существовал портал! Порой льор представлял, как уходит на Землю, как встречает где-то Софию на аллее парка, под сенью дубов и тисов. А потом… Что же потом? Она не забыла – эта мысль спасала от окаменения, иначе он бы давно оброс чешуйками, как Аруга Иотил. Но что толку, если она помнила? Если им обоим еще многие годы предстояло мучиться от невозможности встречи? То горечь, то сомнения, то неверное ожидание чего-то невероятного смешивались тягостным предчувствием.
Снова виделась черная тень, но отныне она нависала не над ним… Раджед отдал бы все, чтобы развеять ее, отвести, пусть даже приняв на себя. И в начале земного лета она неуловимо шелохнулась, встрепенулась, раскидывая тающие сизые перья. Что-то изменилось, что-то неощутимо сместилось во всем.
Это случилось ранним вечером, когда белесое солнце опускалось в далекий океан, кромка которого виднелась с вершины башни. Льор находился в саду, где истлевали унынием желтые розы утраченного счастья. Все в родовой твердыне постепенно исчезало и таяло: мерк янтарь, крепла пустая порода на нижних ярусах. Однако в тот день все перевернулось для Раджеда, все переломилось в то мгновение, когда из тронного зала повеяло до боли знакомой магией, пронзавшей острой сладостью. И вместе с ней доносился аромат подснежников и терпких лилий.
«Это наваждение! Опять Эльф надо мной глумится! – в отчаянии посетовал льор, лишь плотнее сцепляя пальцы на каменных краях холодного парапета, где все и началось семь лет назад, где состоялся их разговор с другом. – Такой уж он. Ни о чем его не прошу, но сейчас не до иллюзий! Или Нармо придумал способ прорваться на Землю?! Только не это!»
По исхудавшему лицу с заостренными скулами прошла судорога оцепенения. Магия шептала ласковыми словами, без обмана и искаженных смыслов, настолько ясно, что заходилось буйной радостью почти почерневшее от печали сердце. Но Раджед оставался недвижим: он уже не верил в чудеса – слишком боялся вновь обмануться.
«Да чего же я жду, в самом деле!» – обругал он себя, срываясь вихрем с места, используя всю свою магию мгновенных перемещений. Сомнения впивались в душу острыми зубами ядовитых змей, но под ногами щелкали каменные ступени винтовой лестницы, ведущей в тронный зал. И все же веры не хватало. Невозможность события заставила усомниться в здравости собственного восприятия.
София! Из излечившегося портала, неслышно ступая, вышла его София!
Облаченная в простое ярко-синее платье чуть ниже колен, она удивленно озиралась, не застав хозяина твердыни на месте. В руке она рассеянно сжимала жемчужину.
Раджед же, готовый нестись навстречу, лететь из любого уголка Вселенной, внезапно поверг себя в пропасть диких догадок и сомнений. О! Если бы не интриган Нармо с его полным набором могущественных камней! Он уже несколько раз едва не выманивал из башни, то воркуя, то стеная знакомыми и родными голосами. Один раз вероломный преступник даже мастерски скопировал голос матери Раджеда, подзывая за пределы защищенных границ льората. Янтарный чародей тогда послал во врага несколько мощнейших молний. Но Нармо с легкостью рассеял их.
Истерзанный этой бесконечной войной, Раджед не верил, что в многострадальном тронном зале стояла настоящая София, вернувшаяся силой своей магии. Девушка-ячед! Невозможно! Непостижимо! Все многовековые представления об избранности льоров рушились в один миг.
Впрочем, об этом Раджед даже не задумывался. Сарнибу, Инаи и Олугд давно научили его не судить предвзято о магах и простом народе.
«Пожалуй, я испытаю ее, это не она! Быть этого не может, это снова мои враги», – все-таки не поверил в свое счастье Раджед. Слишком стремительно оно буквально свалилось на голову посреди всего хаоса, всей невыносимой симфонии умирания. В тронном зале последним отблеском весны застыла она, София, изменившаяся, но лишь настолько, насколько он представлял.
«Этого не может быть! Это еще одна игра Нармо!» – шептала неверная злоба на врагов, ведь камень иллюзий мог бы оказаться в загребущих лапах яшмового. Вокруг башни скрывались захоронения древних льоров из рода янтарных. Раджед поежился от отвращения, представляя, что грязные пальцы короля тараканов раскапывают останки матери, но потом вспомнил, что она похоронена в стенах на руднике, как раз там, где от слезы Софии оттаял витраж. Ныне же казалось, что родной призрак ласково обнимает за плечи издерганного недоверчивого сына и просит не сомневаться в возлюбленной. Но все же чутье воина, прошедшего многие битвы и заговоры, велело проверить. Не успела София одуматься, как ее подхватил магический ураган и унес в то место, которое они оба ненавидели. Однако больше никто не ведал о нем: враги не догадывались о главном секрете башни.
И вновь перед нежданной гостьей представали бесконечные коридоры и львы скалились с гобеленов, точно сторожевые псы, которые не признали знакомого из-за долгого отсутствия. И вновь несколько идущих подряд покоев обратились в вечный круг лабиринта без выхода, но лишь для того, кто не ведал главной тайны. Раджед с замиранием сердца незримо наблюдал, как София спокойно озирается. Лишь недовольно скривились ее губы. Не на такой прием она рассчитывала.