– Не надо поднимать, – попросила она. – Пусть лежит, пойдем отсюда… дальше пойдем…
Мария взяла меня за руку, мы отправились дальше, почему она испугалась?
– А рассказ про девочку и корзинщика? Зачем этот рассказ?
– Пока не знаю, – ответил я. – Думаю, он включил его как некую иллюстрацию… мечты и надежды. Человечество всегда мечтает и надеется, даже на берегу Лисьего ручья.
Бежать. Лететь. Под парусами. На фотонных ракетах. В потоке Юнга. Вечная юность, вечная весна.
– Притянуто, – возразила Мария. – Сомнительно.
– Зачем тогда Уистлер вырвал именно эти страницы? Он ведь мог…
– Это шутка! Если ты успел заметить, у синхронных физиков странное чувство юмора! Они без остановки шутят! Их шутки грубы и бестактны, но они…
Дзинь.
Словно лопнула гитарная струна, мы пошагали на звук, конечно же.
Это была не струна, рыболовный шнур. Он свисал из светового колодца, и к нему была подвешена модель, планер, похожий на птеродактиля с перепончатыми папирусными крыльями. Мы подошли ближе.
Сделан плохо, видно, что человек, строивший планер, торопился. Бамбуковые палки, фиолетовая бечевка, шнур, страницы, вырванные из книг. Склеено, прошито, связано.
Мария вскрикнула и сделала шаг назад.
– Что?
Мария указала. Я вгляделся.
Я вгляделся в планер, увидел. Видел. И Мария видела, это был не обман, не плод разыгравшейся фантазии.
– Что предлагаешь? – спросил я. – Мне кажется, пора сообщить Штайнеру.
– Да, пожалуй… А ты уверен, что это… именно его…
– Нет, – ответил я. – Я не стал бы ручаться… Но, скорее всего, да… следовательно, все гораздо хуже… Не знаю, что хуже.
Я толкнул бумажный хвост, планер начал поворот против часовой стрелки.
У синхронных физиков действительно странное чувство юмора.
Глава 15
Карты течений
– Это палец Уистлера?
Уэзерс зажал палец между прозрачных стеклянных пластин, погрузил в камеру, включил сканер.
– Это палец Уистлера, – заключил Уэзерс. – С левой руки, безымянный…
Шуйский выдохнул с напускным облегчением, сверился со Штайнером.
Штайнер облегчения не испытал, думаю, он не сомневался, что это палец Уистлера. В медотсеке пахло кислым, спирт, что-то лопнуло, старинный градусник спиртом так пахнуть не мог. Стандартный медотсек, у нас на семнадцатой станции такой же, покрытые инеем холодильники, нетронутые кушетки, диагностический модуль, похожий на морской огурец бокс клеточной терапии. Коллекция скальпелей. На семнадцатой станции на стене висела коллекция шприцев в витрине из хромированной стали и граненого синеватого стекла, видимо, коллекция входила в стандартную комплектацию медотсеков, скальпели, думаю, реплики.
– В принципе, ничего страшного. – Уэзерс поворачивал палец в камере сканера, разглядывал с разных сторон, увеличивая, отдаляя. – Приставим обратно… Или новый вырастим, так еще лучше, зачем нам старый, лучше новый… На работоспособности это никак не скажется. Честно говоря, Штайнер, не очень понимаю причину вашего беспокойства, помните, года два назад инженеру оторвало ногу…
– Смотрите внимательнее! – потребовал Штайнер.
Штайнер сгибал и разгибал шестигранный медный штырь, я не успел заметить, откуда у него, скорей всего, из оптической лаборатории.
Уэзерс снова склонился над сканером.
Или из библиотеки.
Штайнер сгибал штырь, разгибал штырь. Наверное, штырь из старого фазокорректора. Или DAC-фильтра. Или из биоскопа. От биоскопа. Составная часть биоскопа, Шуйский отрешенно сидел на медицинской кушетке. Я хотел уйти, но понимал, что уйти не получится, я тут не для того, чтобы уйти.
– А что с костью? – спросил Уэзерс. – Обрубок… Это… Он инкрустировал в кость… Что это?! Иглы?!
Уэзерс поглядел на меня.
– Это… Это, скорее всего… некий эксперимент… – пояснил я. – Или шутка.
– Эксперимент? – переспросил Уэзерс. – Шутка?! Что происходит, Штайнер?!
Штайнер потрогал голову штырем. Уэзерс потрясенно поворачивал палец в сканере, непонятно было, что он хочет в этом пальце найти.
– Уэзерс, у вас что-нибудь есть… я… я несколько в последние дни… утомлен…
Уэзерс достал из холодильника серебристую пластиковую банку, протянул Штайнеру.
– Адаптивное, – пояснил Уэзерс. – Не больше двух капсул, пожалуйста, это старое средство, крайне эффективное…
Штайнер бросил штырь на пол, взял банку.
– Может, вы все-таки объясните? – спросил Уэзерс. – Что случилось? Палец не выглядит оторванным, скорее ампутированным… И… где ноготь?
Штайнер вытряхнул на ладонь три капсулы, проглотил, сунул банку мне. Банка пахла сладким.
– Ногтя не было, – неуверенно произнес Шуйский. – То есть не было на пальце… на своем месте… Но в целом он там был… на аппарате…
Штайнер прожевал капсулы, поморщился.
– Палец… это намек на Сонбати? – спросил Уэзерс. – Но Сонбати, насколько я помню, потерял все-таки мизинец…
Штайнер жевал, странно, словно капсулы прилипли к зубам, двигая челюстями.
– Все-таки где ноготь? – спросил Уэзерс.
– Я… не стал его отклеивать… – ответил Шуйский. – Не смог, если честно… Видите ли, доктор… Этот палец найден при весьма… при весьма…
Штайнер сбился.
– Возмутительных обстоятельствах, – помог я.
– При абсолютно… – прошептал Шуйский. – При абсолютно возмутительных.
– Палец, найденный при возмутительных обстоятельствах? – уточнил доктор.
Штайнер кивнул.
– А где сам… владелец… то есть обладатель… бывший хозяин? – спросил доктор. – С ним, надеюсь, все в порядке?
– Не знаю, – ответил Штайнер. – Последний раз сенсоры определили его в четвертом кессоне, это западная аппарель. Однако, сами понимаете, вблизи актуатора сенсоры не всегда… не всегда можно им верить… А сейчас еще спрайты… Скорее всего, сейчас он в Объеме. Там работает смена…
Штайнер потер виски.
– Вы полагаете, эпизод? – спросил Уэзерс.
– Не исключено… А что это еще может быть?!
Уэзерс посмотрел на меня.
– Все в порядке, доктор, Ян с нами, – успокоил Штайнер.
– Да, я уже понял…
Я открыл банку. Она была заполнена красно-белыми капсулами. Лакрица, вспомнил я. Пахнут лакрицей.
– Вы нашли палец в Объеме? – уточнил Уэзерс.
– К счастью, нет… В библиотеке…
В тиши глубоких вод.
Штайнер отобрал у меня банку, принял еще одну пилюлю.
– А почему вы сомневались, что это палец именно Уистлера? – спросил Уэзерс. – И почему сам он не обращался в медчасть?
Штайнер промолчал. Шуйский тоже. А я не знал, что сказать.
– Отправьте за ним дежурную группу, – посоветовал Уэзерс.
Штайнер сунул банку Шуйскому, поднял штырь, согнул, разогнул. Если он так продолжит, то сорвет кожу на ладонях.
– У нас есть протоколы безопасности, – напомнил Уэзерс. – Думаю, их стоит соблюдать… Не мне вас учить, Курт.
– Сейчас я не могу соблюдать протоколы, – ответил Штайнер. – Обстоятельства, при которых был обнаружен предмет… часть…
Штайнер кивнул на палец, свернул штырь в кольцо.
– Эти обстоятельства…
Штырь сломался.
– Отправлять дежурную группу не лучшая идея, – закончил Штайнер. – Мы должны решить этот вопрос самостоятельно.
– Самостоятельно… Но почему?
Уэзерс с тоской оглянулся на оранжевый медбокс, стоящий в углу. На семнадцатой станции в таком хранились реанимационные наборы.
– Возможно… – Штайнер поморщился. – Возможно, нам придется иметь дело с определенной… степенью неадекватности.
– Разумеется! Если это