Определённо, там было тесно.
Но, видимо, на банкет можно было идти и так.
Наверное, там достаточно охотниц, готовых решить проблемы маэстро не по долгу службы, а совершенно бесплатно.
Почему-то это показалось мне обидным.
И самое обидное было то, что я не могла понять: это моя обида, или мне её внушили?
Я выскочила от Хогера, будто мне там хвост подпалили – хотя у меня и хвоста-то нет! – забежала в комнату, где переодевалась, и убедилась, что в румянах не нуждаюсь. Щёки пылали. Глаза горели. Можно хоть сейчас на банкет!
Наскоро поправив причёску, я решила отправиться на поиски Донована. Надоело выслушивать его упрёки, что меня никогда нет в нужное время и в нужном месте.
Он нашёлся в фойе, в компании Розалинды Спот, той самой репортёрши, карточка которой чудом не отправилась в мусорную корзину. Она, кивая, записывала на кристалл интервью с концертным директором маэстро.
‑ … Сегодня Крис одарил публику небывалым накалом страстей, ‑ вещал Мэтью Донован моими словами, которые я, в свою очередь, позаимствовала у неизвестной Сиси.
Я сочла разумным скрыться, пока Мэтью меня не заметил.
Всё же обычно людям неловко, когда их ловят на воровстве.
Фуршет проходил в ресторане с помпезным названием «Звезда Империи». Раньше я здесь не то что не была – даже мимо не проходила. Заведение располагалось в самом высоком в столице здании, торговом центре Голдбергов. Построенное в стиле старинного замка, оно венчалось башней. И вот в ней, на самом верху, располагалась «Звезда». К слову, несмотря на помпезность, название было символичным: в темноте ресторан светился с высоты если не как звезда, то очень похоже.
Ну и, понятно, Хогер выбрал место с намёком.
Или Донован выбрал. Я не очень поняла, кто за что у них отвечал.
Всю дорогу на фуршет я молчала. По оживлённому обсуждению спутников я поняла, что это мероприятие – способ дополнительного заработка. Желающих отметить успешный концерт с маэстро было куда больше, чем мест. Поэтому пригласительные стоили баснословно. У меня таких денег не просто никогда не было ‑ даже в мечтах таких сумм не водилось. Не говоря о желании выкинуть их на ветер за пару тарталеток и бокал вина.
По мне так, шла бы звезда сама в «Звезду» с такими билетами! Но пресыщенность, стадный инстинкт и стремление выделиться, а потом похвастаться, творили с людьми чудеса.
Я с содроганием думала о том, что стану объектом пересудов.
Но нет.
Фактически я осталась незамеченной. Позже до меня дошло: я такая же блондинка, каких Хогер любит повсюду «принимать»! Иногда по паре за раз. Наверняка публика давно смирилась с его причудами, и очередная белокурая девица рядом с маэстро выглядела столь же неотъемлемым элементом, как Мэтью Донован. Никто даже не пытался запомнить её имя или лицо.
Тем более что на лицо они все одинаковые.
Было ли мне обидно? Затрудняюсь ответить. С одной стороны, у меня было такое шикарное платье! У меня тысячу лет не было такого наряда. Возможно, даже никогда. Мне хотелось, чтобы его – и меня в нём – заметили. Но должность личного секретаря, пусть и при звезде такой величины, казалась мне унизительной. Вот если бы он взял меня артефактором, как я заслуживала, другое дело. Однако для окружающих я вообще была прихотью одноразового «принимания», камешком в короне великого Криса Хогера.
Так что хорошо, что никто меня не запомнит.
И, тем более, не узнает.
Признаться, я не понимала, зачем меня сюда притащили. Поклонники и поклонницы мгновенно оттеснили меня от маэстро. В конце концов, они заплатили за это деньги. И пока его одолевали всех сторон, я набрала вкусностей и наблюдала за происходящим из дальнего угла. Хогер милостиво дарил улыбки и намёки, раздавал комплементы и авансы. Он был великолепен и неотразим.
…Только всё это было ложью.
Каким-то шестым чувством я понимала: то, что написано на его лице, – всего лишь маска. Одна из тех, которые Крис примерял перед зеркалом в ванной. На самом деле ему глубоко плевать на людей, что его осаждали.
По сути, Крис Хогер мало чем отличался от меня. Он тоже был товаром. А сторожевая овчарка Донован бдительно следил, чтобы этот товар был надлежащего качества и нравился клиентам.
Возможно, Крис тоже предпочёл бы сейчас сидеть дома, один или в компании какой-нибудь блондинки. Он устал. После концерта я видела это собственными глазами. Может, собираясь на очередной фуршет, он тоже говорил себе: «Три месяца. Мне нужно продержаться всего три месяца». Вопрос, ради чего? Какая светлая цель заставляет его раз за разом совершать это насилие над собой?
Эта мысль была определённо моей. И чувства, которые я испытывала, были моими. Прямо сейчас Хогеру было не до меня. Хотя несколько раз я ловила на себе его брошенные исподволь взгляды. Но вряд ли он был способен одновременно болтать с белокурой богачкой и при этом внушать что-то подобное мне.
Почему-то желание наблюдать за этим фарсом у меня резко пропало. Я накидала закусок в тарелку, захватила с подноса полный фужер вина и тенью прошмыгнула к лестнице, возле которой находился указатель «На смотровую площадку».
Выше ресторанного зала, под покатой крышей, находилось компактное неосвещённое помещение с окнами во всю стену. Столица отсюда была видна как на ладони. Множество огней на улицах и в домах, крохотные фигурки людей и повозок. Сверху всё это казалось ненастоящим.
Как моя жизнь.
Я многого добилась как маг в своей области. Я куда-то бежала, старалась, копошилась. Совсем как люди-букашки внизу…
Что мне это дало? Стала ли я счастливей? Осчастливила ли кого-то?
Хогер дарит чувства. Молодость. Энергию. Радость. Теряют ли они ценность оттого, что не настоящие, а внушённые? Почему люди предпочитают купить эмоции, а не жить собственными?
Ну а что? Взяли бы и стали счастливы самостоятельно! Пошли бы и влюбились!
Я попыталась вспомнить, когда в последний раз была по-настоящему счастлива. И поняла: когда получила работу у Хогера. Судьба отсыпала мне немало трудностей и проблем, и работа, тем более с такой оплатой, стала настоящим благословением.
Готова ли я снова пережить все невзгоды, чтобы это чувство вновь?
А влюблённость? Мне хватало здравого смысла, чтобы не вляпываться в такие глупости. Но я вспомнила беднягу Коннера. Хотела ли я прочувствовать все тяготы влюблённости, чтобы ощутить её радости?
По всему выходило, что заплатить за эмоции было дешевле, чем их пережить. Везёт же Хогеру! Он – раз!