– Вот и нашлась верёвочка, – он не сознавал, с какой силой давил ладонями на плечи айтишника. – Взламывай, Толян. Смотрим записи!
Через полтора часа он с ребятами въезжал в Королёв, где терялись следы тёмно-синего «Опеля».
Глава 20
Павел смотрел на несущиеся по эстакаде автомобили, в одном из них могла находиться Ада. На редких прохожих зябко кутающихся в тёплую одежду. Натянутые до носа капюшоны слабо защищали от зарядившего мелкого дождя. Порывы ветра швыряли небесную влагу в лицо. Зонты выворачивало в обратную сторону.
Буря снаружи соответствовала шторму в душе. Где-то сейчас, словно от холода, трясётся от страха глупая самонадеянная пигалица. Даже представить страшно, что её вдруг не станет. Тоска с отчаянием терзали душу.
Тихо скрежетнул зубами. Все причастные к похищению будут жестоко наказаны.
Взгляд упёрся в проплывающий мимо завод, у проходной которого ждал человечек. Паша распорядился:
– Тормозим. Заберём кореша, поможет найти отморозков.
Он вышел под дождь поприветствовать старого знакомого.
Тот всматривался в бесстрастное лицо друга.
– Всё настолько серьёзно, что ты приехал сам?
– Да, Сёма. Я не могу позволить прокола, излишнего рвения ребят. Ценой любой ошибки может стать жизнь племянницы.
– Мы найдём её, Паша. Мои пацаны шерстят город. Уже есть пара адресов, где прежде удерживали заложников. Думаю, они специализируются на похищениях, – он смотрел в бушующий шторм в серых глазах. – Кто заказчик, знаешь?
– Догадываюсь, – улыбка Павла стала хищным оскалом. – К вечеру его привезут в мой дом.
– Тогда поехали на первый адрес! – Семён следил за дорогой. – У шарика поверни!
– Какого?
Смотрящий по городу усмехнулся.
– Это местное. Поверни на проспекте Королёва, потом за автовокзалом.
Паша качал головой. Проскочили проспект Космонавтов и теперь ехали по улице Циолковского.
– Не город, а космос сплошной.
– Не доезжая до центральной больницы, сверни. Дом двадцать семь. Заезжай через арку. Сейчас главное их не спугнуть. – Он обернулся к другу. – Вдруг знают тебя в лицо?
– Если бы знали, побоялись трогать Аду. Урки Москвы в курсе, что я обид не прощаю! Залётные фраера. Приезжают на дело и сваливают.
Через пятнадцать минут он летел на последний, четвёртый этаж кирпичного дома, перепрыгивая через ступеньку. Дверь открыли за пять секунд, но внутри никого не было.
На столе грязная посуда. На плите кастрюля с ещё тёплой водой в которой варили пельмени.
Паша метался по комнате в поисках хоть одной подсказки. Ада не из тех, кто станет безропотно выполнять условия похитителей.
– Ну же, девочка, дай знать, была ты здесь или нет? – он рассмеялся, увидев бирюзовую нить от пальто рядом с умывальником в ванной комнате. – Моя девочка! Спасибо, милая! Держись!
Он быстро направился к двери.
– Уходим. Они были здесь, но решили свалить. Спугнуть вряд ли кто мог. Значит, перебрались в более надёжную берлогу. Сёма, какой второй адрес?
– Недалеко отсюда, дача. Подлипки.
Паша чувствовал, Ада совсем рядом. Интуиция орала, призывая поторопиться.
– Она там. Едем!
Три чёрных джипа, рассекая колёсами лужи, неслись в сторону железнодорожной станции.
Ада сидела в старом продавленном кресле. Запястья и лодыжки замотаны скотчем. Рот залеплен. Кожу вокруг губ тянуло. Ноги затекли. В не протопленном доме было холодно.
Она пыталась изменить положение, но бесполезно. Каждый раз её грубо возвращали в положение прямо.
– Сколько мы будем с ней нянчиться? – хриплоголосый с похотью смотрел на похищенную, нарезая вокруг круги и при любой возможности прикасаясь.
– Скоро. Мажор не отвечает, телефон вне доступа. Знает же, тварь, что мы продержим её до вечера, но не дольше!
– Решил кинуть? Сука! – он облизнулся, оглянувшись на блондинку. – Ночью она станет нашей?
– У тебя кроме ебли есть хоть что-то на уме? Нас могут кинуть на десять лямов, а тебя кроме хуя ничего не волнует? – он отбросил смартфон в сторону. – Не отвечает, сука!
Хриплый оскалился.
– А что ты предлагаешь? Перепродать шлюху, выставив на торги?
– А это мысль! Почему не продать её братцу? – вмешался третий.
Старший из похитителей нервно шагал из угла в угол.
– Подключит полицию, ФСБ и нам кранты! Одно дело выкрасть и передать заказчику, другое связаться с выкупом… – Он с досадой взглянул на жертву. Из сладкой добычи она становилась большой проблемой. – Ждём до темноты. Не объявится мажорчик, придётся избавиться. Рисковать не станем.
Старший нашёл занятие озабоченному.
– Затопи печь и посмотри, что из продуктов осталось. Скоро снова жрать захочется.
Худенькая девчонка мычала, пытаясь привлечь внимание. Умирать не хотелось, быть изнасилованной тем более. Если заказчик покушения слился, почему бы самой не начать торги за жизнь?
Старший присел на корточки напротив пленницы.
– Что ты неугомонная такая? Все шмары обычно плачут, умоляют отпустить, а от тебя не слезинки.
Она дёрнула ногами.
– Хочешь поговорить?
Ада несколько раз кивнула.
– Хорошо, давай поговорим! – он резким движением сорвал скотч с губ пленницы. – Вздумаешь орать, вырублю!
Она подвигала губами, избавляясь от онемения.
– Чёрт, как больно!
Похититель скривился. Похоже, сейчас он услышит нытьё.
– Так что ты хочешь сказать? Только по делу. На жалость давить не стоит. Согласны продать тебя назад твоему брату.
– Не знаю, кто вам меня заказал, но вы просчитались. Никакая я не сестра конкурента. У меня нет брата! От слова совсем! Или вас хотели подставить или вы меня с кем-то перепутали!
Он усмехался, приготовившись выслушать сказку.
– А на самом деле ты у нас кто?
Ада сделала небольшую паузу, ещё раз взвесив все за и против. В любом случае выходила смерть. Она проговорила по слогам, сделав особое ударение на первое слово.
– Племянница Павла Сергеевича Семёнова! Слышали о таком?
Бандит подскочил на ноги.
– Гонишь?! – страха в глазах похитителя пока не было. – Мажорчик не осмелился бы у него что-то красть. Это, как самому в петлю залезть. Отмороженному нужно быть на всю голову? – последние слова не были такими уверенными как первые.
Ада кивнула, почувствовав его сомнение.
– Он и не крал. Заказывал. Поэтому вы не можете до него дозвониться. Уверена, Паша уже на пути сюда. Фора у вас небольшая. Он не станет жрать пельмени. Минут пятнадцать-тридцать. И тогда пощады не ждите. Паша может меня не любит, но тырить своё никому не позволит! – она бросила взгляд на скрипучеголосого. – Сломанный нос или руки приятнее, чем отрезанный перед смертью член.
– Что решаем? – старший смотрел на подельников.
Скрипучий достал нож. Взгляд сверкал ненавистью.
– Валить шлюху надо. Видела наши лица, – он облизнулся, словно решая, успеет изнасиловать или нет. Сожаление в голосе: – Жаль, попользоваться не успели.
Ада