– Нет, что ты! Я поеду с тобой и подожду столько, сколько нужно.
К назначенному времени мы сидели в просторном холле городской поликлиники. Кроме нас, в зале были еще два человека в антиковидных масках, ожидавшие своей очереди. Остальные многочисленные кресла из-за пандемии были пусты.
Муж немного волновался: для него это был первый визит к врачу за много лет (последний был на осмотре в школьные годы).
Через 5 минут из двери, ведущей в отделение семейной медицины, показалась девушка в розовом костюме медработника и произнесла:
– Дин Адамс, доктор ждет вас.
– Ладно, я пошел, – тихо сказал Дин, посмотрев на меня, и двинулся в сторону девушки.
– Удачи, дорогой, я буду здесь!
Я еще раз помолилась: “Дай бог, чтобы это был бронхит, а не пневмония”, – и повторила фразу про себя несколько раз. Услышать лёгкий диагноз было моей единственной надеждой, а чудом стало бы, если и бронхита тоже нет.
Дверь за мужем и медработницей затворилась – и наступила тишина; те двое пациентов, что сидели вначале, куда-то испарились. В холле поликлиники оказалась я одна, не считая работников ресепшн за стеклом, непрерывно что-то передающих по телефону.
Чтобы провести время ожидания с пользой, я начала снимать контент для инстаграма*: вот так выглядит лечебное учреждение в Америке, такой тут ресепшн, а вот стенд с именами докторов и другого медперсонала, а так выглядит парковка за окном. Я была уверена, что подписчикам интересен больничный контент, но не стала выдавать подробности того, с чем мы сюда пожаловали.
Прошло 30 минут, Дин все не выходил. “Почему же он так долго?” – подумала я.
Мысли сами разложились по полочкам: “Сначала осмотр, займет 15 минут, потом сделают рентген легких, тоже минут 15, затем ожидание результата, а это еще четверть часа. Значит, надо ждать мужа минут через 45”, – заключила я и на всякий случай набрала сообщение в вайбере: “Все в порядке?” Через минуту пришел ответ: “Жду рентгена”.
Значит, я ошиблась в расчетах, осмотр затянулся, он выйдет через час. “Хоть бы не бронхит!” – снова взмолилась я и вышла на улицу.
Стоял красивый солнечный день с глубоким синим небом, которые случаются в южных широтах поздней осенью. Свежий воздух Северной Каролины легко вбирался легкими, над головой пролетали белоснежные пуховые облачка. Я безмятежно любовалась природой, стоя на пустой парковке в ожидании мужа рядом с нашим золотистым внедорожником. Был ноябрь 2021 года.
Мой муж вышел через 50 минут. Он остановился у выхода и стал искать меня взглядом – я помахала рукой, тогда он заприметил меня и пошел навстречу. Что-то непривычное было в его облике, он не был похож на себя обычного: всегда ходил уверенной походкой, стремительным шагом, с напором. Но в этот раз Дин шел к машине медленно, слегка шатаясь, в руках держал куртку. Его глаза глядели застывшим взглядом то на меня, то вдаль. Казалось, он не в физическом теле, а унесся мыслями куда-то далеко. Я непрерывно смотрела на изменившегося мужа в ожидании неизвестной новости: может быть, ему грозит пролежать в стационаре, а может – принять интенсивное и дорогое лечение на дому?
– Что сказали, Дин? – я первая прервала тишину.
– Мне сказали, что, возможно, у меня рак, – после небольшой паузы непривычно тихо произнес муж.
Показалось, что я ослышалась.
– Что? – переспросила я и напряглась всем телом. Какое-то тревожное чувство кольнуло в груди.
– Мне сказали, это рак одного из внутренних органов, – медленно повторил Дин, четко проговаривая каждое слово. Было видно, он и сам не верит в то, что произносит.
Я пристально вгляделась в мужа в надежде поймать на злой шутке или розыгрыше, но ничего подобного не заметила.
– Это по результату рентгена?
– Да.
– Что они там увидели? – Сердце тревожно забилось в страхе услышать еще более нехорошие новости.
– Сказал, что есть множественные образования в легких. Врач считает, что это метастазы…
Внезапно у меня задрожали и ослабли колени, внутри похолодело. Я, врач по образованию, как никто другой понимала, что метастазы в легких могут возникать только при 4-й стадии рака: туда попадают самые отдаленные очаги, и человеку остается жить максимум 3 месяца, а если повезет, то 6. И именно в этот момент я вдруг с ужасом вспомнила о разбитом недавно зеркале и дурацком сне с уплывающим Дином.
Муж смотрел на меня потерянными глазами и ждал ответа, как будто от того, что скажу, зависела вся его дальнейшая жизнь. Плечи были опущены, он больше не походил на прежнего могучего и бесстрашного Дина. Никогда не видевшая мужа таким беспомощным, я кинулась его обнимать и зажала в самые крепкие объятия, на какие была способна.
Мы долго стояли на уличной парковке больницы, обхватив друг друга. Я гладила мужа рукой по спине, а перед глазами проносилась вся наша недолгая совместная жизнь. Впервые за 4 года брака я смертельно боялась потерять Дина.
Моей единственной мечтой в тот момент было услышать, что диагноз неверен, и врачи очень скоро позвонят с извинениями и сообщат, что произошла ужасная ошибка, и ничего страшного не выявлено.
– Это еще ничего не значит, милый, врач мог ошибиться. – Я продолжала водить рукой по спине и утешать, хотя понимала, что вру самой себе. – Тем более, это был всего лишь рентген, он многого не видит. Когда будет следующее обследование, они сообщили? – как можно непринужденнее спросила я.
– Да, КТ внутренних органов через неделю.
– Вот и хорошо. А пока мы ничего не знаем, у тебя нет никаких признаков, кроме кашля. – В этот момент я подумала: “Как было бы хорошо, если это была пневмония!”
Мы сели в машину и молча поехали домой. Я сознавала, что я единственный человек на свете, кому Дин верил бесконечно, и могла оживить мужа или вогнать в гроб.
Всю дорогу пыталась выглядеть веселой и давала понять, что он не один, вместе преодолеем любую болезнь, даже если диагноз подтвердится, всегда есть место чуду, и свидетельств тому великое множество. Я перечисляла известные случаи излечения от смертельных заболеваний и вселила в мужа уверенность в благоприятном исходе.
Вскоре Дин уже не был подавлен недавней новостью и выглядел если не бодро, то слегка успокоенным.
Оказавшись дома, зашла в компьютерную комнату, в которую никто, кроме меня, не входил, и, заперев дверь, дала волю эмоциям. Я плакала навзрыд, долго и протяжно, стараясь сдавливать звук голоса и вытирая бежавшие ручьем слезы. Давешняя новость застигла врасплох безмятежное спокойствие и тихое счастье нашего очага и не переваривалась головой.