– Понимаю тебя, друг мой. – Рэй сделал глоток из своего бокала. – Вот и я такой же ходил, в шоке от разницы между двумя браками. Это как небо и земля – жить в нелюбви и жить в любви. Что бы мы без них делали, без наших любимых женщин? – задал риторический вопрос адвокат и повернулся на диване всем своим крупным телом, чтобы найти глазами Мэй, которая хлопотала у стойки бара.
– Я не знаю, как бы я жил сейчас, если бы не встретил Таню, – вторил мой муж и тоже оглянулся. Встретившись со мной взглядом, улыбнулся: его глаза сияли счастьем, в них было столько тепла и нежности, что обволакивали на расстоянии. Он подозвал рукой к себе – я приблизилась и опустилась рядом. Тогда муж обнял и чмокнул в висок: Дин всегда целовал, когда я приближалась.
Мы втроем снова стукнулись бокалами, адвокат еще раз пожелал нам счастья в семейной жизни, сделал глоток своего виски и пошел развлекать других гостей. Мы с мужем остались сидеть в обнимку. Перед нами чернел красивый декоративный камин с искусственными красными углями, над которым светился встроенный голубой экран, где шел турнир по теннису.
Позже приглашенных собрали на втором этаже в бильярдной. Кроме столика с зеленым замшевым верхом, там располагались большой телевизор и длинный матерчатый вишневый раскладной диван. У стены стоял холодильник, доверху забитый напитками и содой всех сортов: гости могли брать любой. Мужчины попарно играли в бильярд, я разговорилась с женами. Вечеринка проходила в лучших традициях голливудских фильмов, за исключением одного: мне было скучно.
Не хватало нашего залихватского веселья с танцами до упаду, шутками-прибаутками, пирушкой и песнями. Здесь не было застолья как такового, каждый пил то, что принес с собой (или налили хозяева), с бокалами все разбредались по углам. Закуски тоже были на шведском столе, куда нужно было подходить и набирать в тарелку, а потом сесть куда захочешь: за стол, на пол, на диван перед камином, за стойку бара, на улице. Из музыки был джаз, которым можно наслаждаться, наверное, только тем, кто родился в Америке.
Поздно вечером гости расселись по машинам и разъехались. Хоть они и были подшофе, но на проселочной дороге не было риска быть пойманными “гаишниками из кустов”. Насколько знаю, все благополучно добрались тогда домой.
Семейная жизнь
Еще до переезда в Штаты Дин предупредил: в Америке я могу работать, а могу и не работать – он примет любое решение. Я выбрала второе: мне хотелось быть свободной для путешествий.
Хозяйством домашнюю уборку и минимум кулинарных навыков назвать было нельзя: готовить никогда хорошо не умела, а стоять у плиты желанием не горела. Своей функцией выбрала поддержание дома в чистоте и уюте, большего не требовалось – о такой семейной жизни можно было только мечтать.
Муж с удовольствием включал “Русское радио” и суетился на кухне, когда выпадало время, и вытворял что-нибудь вкусненькое, к чему тщательно готовился, накупив ингредиенты заранее, по списку. Он легко запекал утку или индейку в духовке, прекрасно готовил лазанью по-итальянски, жарил цукини и рыбу в кляре, легко испекал пироги, варил овощные и мясные супы и даже научился делать салат “Оливье”. А компоты собственного приготовления, сваренные из свежих фруктов с рынка, были бесподобны.
– Давай, я помогу тебе хоть чем-то, – спрашивала я всякий раз.
– Нет, иди отдыхай, я сам справлюсь, – всегда отвечал, помешивая кипящие в двух кастрюлях блюда. При этом он успевал поцеловать меня в висок и обнять за талию, если рука была свободна.
Удалось отвоевать одну маленькую функцию – после трапезы я мыла посуду.
Несмотря на кулинарные шедевры, любимый возил нас с Ванессой по ресторанам каждый второй-третий день для разнообразия. Первые два года жизни в Америке были наполнены не только новыми впечатлениями и эмоциями, но и экзотическими вкусами и ароматами.
От меня он ничего не требовал, мне повезло даже в этом.
– Любимая, мне абсолютно наплевать, умеешь ты готовить, стирать или убирать, – повторял муж каждый раз на вопрос по типу: “Не слишком ли это тебя заботит, что я не умею готовить?” – Поесть мы можем в ресторане, постирать я могу в стиралке, а если не поедем в ресторан, то я сам могу что-то сварить. И убирать я сам могу и люблю это делать.
Было смешно читать от некоторых сердобольных подписчиков: “Учись готовить, не то муж бросит и уйдет к другой”. Мы с Дином долго смеялись над доброжелателями. Муж ухмылялся:
– Американские мужчины не настолько узко мыслят. Если кому-то нужна кухарка, он ее наймет. Зачем бы я поехал в Сибирь за тысячи миль? Неужели чтобы нанять повариху? – И продолжал: – Видеть твою улыбку каждый день – мое самое громадное желание, больше мне ничего не нужно. Когда я знаю, что ты ждешь с работы, я лечу домой, как на крыльях.
Мой золотой муж был один на миллион, и другого такого не было: радовался малому, ни на что не жаловался, никогда не осуждал. Возносил меня до небес, считая подарком от бога, и любил глубоко и сильно.
В один из вечеров первого года в Каролине, когда мы втроём в спортивном темпе гуляли по школьному стадиону, Дин признался:
– Я не мог даже представить, что счастье может быть таким тихим и спокойным. Я не имел понятия, что так мирно можно гулять, ходить, заниматься спортом вместе с женой – и это такое удовольствие. Я зажил только сейчас, с тобой, а раньше я не жил.
Мы прошли четыре круга. Свежий воздух и запах хвои из окружающего леса наполняли легкие, давая ощущение свободы. Школа была на каникулах, вокруг из-за позднего времени не было ни души. Чистые, будто вылизанные, беговые дорожки отливали чернотой и упруго пружинили под ногами. Ванесса готовилась к кросс-кантри и обогнала нас уже в третий раз, ей нужно было преодолеть восемь кругов.
– А как у тебя было раньше? – поинтересовалась я. На самом деле, все было известно, но хотелось поддержать разговор.
– О, это был ужас, – лицо мужа сразу омрачилось при воспоминании. Мы продолжили шагать, я повернула к нему голову, ожидая ответа. – Постоянные истерики, скандалы и маты.
– Что, прямо постоянно?
– 29 дней в месяц. Поэтому я и решил, что