Максимилиан тяжело вздохнул, уловив мое неудовольствие. Задумчиво почесал переносицу и все-таки снизошел до объяснений.
– Хельга, – проникновенно начал он, – да, в Ардеше есть маги, которые специализируются на определении родства. Но делают они это по крови. И то в случае с близкими родственниками зачастую не могут дать стопроцентной гарантии своей правоты.
– Они смотрят по крови, а я вижу ауры людей, – упрямо пробурчала я. – И аура мальчика слишком напоминает ауру Доминика. Будь они вообще полнокровными родными братьями – и то это выглядело бы не так.
Максимилиан не поверил мне. Это было очевидно по насмешливым искоркам, которые плясали на дне его зрачков.
Я обиженно отвернулась к окну, за которым уже начало сереть в преддверии скорого вечера.
– Прости, Хельга, но твои слова и впрямь кажутся мне слишком невероятными, – произнес Максимилиан. – Но, с другой стороны, возможно, ты и права. Кто знает.
– Как я понимаю, по завещанию лорда Клейда все его состояние получила Эмилия? – поинтересовалась я, решив зайти с другой стороны.
– Нет, – ответил Максимилиан. – Единственным наследником был признан его младший сын, Ривер Клейд.
Запнулся и нахмурился, видимо, уже догадываясь, куда я клоню.
– Скажите, а если бы Доминик доказал, что Эмилия изменяла мужу, и Ривер в действительности не сын Арчибальда, а его внук, то завещание было бы аннулировано?
Максимилиан сдвинул брови еще сильнее, и глубокая вертикальная морщина расколола его переносицу.
– Ты задаешь сложные вопросы, Хельга, – после долгой паузы сказал он. – Я никогда не углублялся в такие дебри проблем наследования. Но…
Нервно сжал и разжал кулаки.
– Во-первых, доказать это чрезвычайно сложно, – наконец, продолжил он. – Как я уже сказал, магов, которые способны определить родство по крови, не то что в Индермейне – во всем Ардеше очень мало. Да и то точного ответа в этом случае они дать не смогут. Тем более что лорд Арчибальд давным-давно мертв. То есть, образец его крови уже и не получить. А во-вторых… Ривер в любом случае прямой потомок Арчибальда. Будь он хоть его сыном, хоть его внуком. Поэтому наследства бы его никто не лишил.
– Но как отец Доминик получил бы возможность управлять состоянием сына до его совершеннолетия, не так ли?
Морщина на переносице Максимилиана стала еще глубже.
– А об этой возможности я тем более не думал, – проговорил он. – Хм-м… Любопытно.
Уставился отсутствующим взором поверх моей головы и немо зашевелил губами, как будто вел сам с собою мысленный спор.
Я тем временем вспомнила о записке, которую мне передала Эмилия. Достала ее из кармана жакета, положила на колени и разгладила ее. Неполную минуту вглядывалась в нее, затем широко и от всей души улыбнулась.
– Я думаю, вам будет интересно увидеть это, – сказала весело.
Максимилиан растерянно моргнул, отвлекшись от своих раздумий. Протянул руку, и я послушно вложила в нее записку.
Лорду хватило одного взгляда, чтобы понять, что я имела в виду. А затем он взял – и громко и от души выругался. Да с такими витиеватыми цветастыми оборотами, что мои щеки мгновенно вспыхнули нестерпимо жарким огнем стыда.
– Ох, прости, Хельга, – опомнился Максимилиан. – Я не должен был так выражаться в твоем присутствии. Само как-то вырвалось. Потому что теперь очевидно, что то письмо Доминику действительно отправила Эмилия.
И в самом деле, адрес был написан тем же витиеватым почерком, который я сегодня так упорно и тщательно разбирала по буквам.
– А еще это означает то, что у Эмилии и Доминика действительно была любовная связь, – с нажимом проговорила я. – А значит, Ривер вполне может быть его сыном.
Максимилиан недовольно цыкнул сквозь зубы, утомленный моей настойчивостью.
– Почему она так упорно отправляла меня к этому целителю? – спросила я, ни к кому, в сущности, не обращаясь.
– Да мало ли. – Максимилиан небрежно махнул рукой. – Может быть, прониклась к тебе добрыми чувствами и решила помочь с мигренями. Кстати, молодец. Неплохо выкрутилась.
– Но мне показалось, будто Эмилия догадалась о моей хитрости. – Я опять взяла в руки листок, который вернул мне Максимилиан. – И было что-то в ее тоне. Что-то умоляющее. Как будто она очень хотела, чтобы мы съездили по этому адресу.
– В принципе, можем и съездить. – Максимилиан пожал плечами. – Почему бы и нет.
Прикрыл глаза и сосредоточился.
Амулет связи на его груди засветился так ярко, что это было заметно даже через плотную ткань камзола. И почти сразу карета натуженно заскрипела, разворачиваясь на узком перекрестке.
– Мы как раз неподалеку, – пояснил Максимилиан, не дожидаясь моего вопроса. – По дороге домой заскочим, раз уж ты этого так хочешь. Заодно и купим это самое лекарство от мигрени. Уж мне-то оно точно не повредит.
И со страдальческой миной приложил пальцы к вискам. Устало смежил глаза и замолчал.
Помалкивала и я, вновь принявшись разглядывать проплывающие мимо окна улицы Индермейна. Ближе к вечеру они наполнились праздношатающимися прохожими. Карета сейчас ехала по одной из центральных улиц города, и на мостовых уже зажглись магические фонари. Их мягкий оранжевый свет отражался в витринах дорогих магазинах, дробился в изысканных украшениях неспешно прогуливающихся дам, вальяжно идущих под руку с богато одетыми спутниками.
Даже не верится, что этот бесконечно долгий утомительный день подходит к концу. Он был так наполнен событиями, что голова кругом. Неудивительно, если Максимилиана и впрямь посетила мигрень.
Достаточно скоро карета заскрипела, остановившись у одноэтажной аптечной лавки, на вывеске которой был очень правдоподобно изображен кипящий котелок, то и дело плюющийся иллюзорными брызгами.
Да уж. Владелец этого места не поскупился на рекламу. Постоянное использование такого стационарного заклинание наверняка стоит целое состояние.
Спустя неполную минуту мы уже стояли на крыльце лавки. Окна ее были ярко освещены, но на двери красовалась табличка «Закрыто».
– Закрыто? – Максимилиан с удивлением вскинул бровь. – Почему? Сейчас же самое время для активной торговли.
Толкнул дверь, как будто желая убедиться, не обманывают ли его глаза.
Как и следовало ожидать, та не поддалась его усилиям.
– Досадно, – пробурчал Максимилиан. – Значит, придется приехать завтра. А жаль.
Он еще что-то сказал. Я видела, как шевелятся его губы, но не слышала больше ни слова.
Мир как будто отодвинулся от меня, скрылся за стеклянной стеной, не пропускающей ни звука. И я прекрасно знала, что это означает.
Вдох. Выдох. Сосредоточься, Хельга. Только не впадай в панику. Это все равно не поможет.
Отчаянное биение сердца похоронным набатом отдавалось в ушах. Я уже чувствовала, как меня ищет душа, которая совсем недавно удалилась в мир теней.
В ближайшем окне промелькнула тень. Слишком смутная и невесомая, чтобы принадлежать