Договорить я не смогла. В один кратчайший миг, уложивший в промежуток между двумя биениями сердца, лорд Детрейн вдруг перестал придерживать меня под подбородок. Но сразу же схватил за мое горло.
Я приглушенно охнула, ощутив его крепкую хватку. Почудилось, будто он меня сейчас просто задушит, вновь рухнув в бездну гнева.
Но нет. Этого не произошло. Хвала небу, не произошло! Пальцы лорда и не думали сжиматься.
– О чем ты? – сдавленно спросил он. – Разве ты сумеешь увидеть, какая из этих бумаг Доминика интересовала больше всего?
– Сумею, – твердо сказала я. Поймала всполох недоверия в льдистых глазах Максимилиана и опять сбивчиво забормотала, силясь объясниться: – Понимаете… Каждого человека окружает нечто. Аура, наверное. Когда он касается предметов – этот след остается.
– Представляешь, понимаю, – с обычным своим сарказмом фыркнул лорд. – Но Доминик мертв.
– А я умею говорить с мертвыми. Но главное – они мне отвечают.
Фраза сорвалась с моих губ прежде, чем я осмыслила это.
Хватка Максимилиана ослабла. Можно сказать, что теперь его рука не сжимала мое горло, а лишь чуть касалось его. И это было… приятно.
– Хочешь вызвать Доминика прямо здесь? – прямо спросил лорд.
Я невольно принюхалась, даже не пытаясь представить, как это выглядит со стороны.
Мертвые для меня – суть гниль. Их присутствие пахнет гнилью. Нет, неправильно. Воняет гнилью.
– Души Доминика тут нет, – после долгой паузы констатировала я. – Я же говорила. После смерти я могу увидеть вашего друга…
– В месте его гибели, – за меня ответил Максимилиан.
– Но след его касаний на вещах я увидеть смогу, – завершила я с уверенностью, которую, увы, почти не ощущала.
Прежде я никогда не делала подобного. Не было надобности. Но почему-то была уверена, что это мне под силу.
Лорд Детрейн резко одернул руку от моего лица. Прошелся по комнате, нервно то сжимая, то разжимая кулаки. Опять остановился рядом.
– Валяй, – выплюнул презрительно. По всему было видно, что он не верит мне. – Удивишь меня, детка. И, возможно, я поинтересуюсь, о чем ты хотела просить меня вчера.
Жаркая краска все же ударила мне в лицо. Я даже задохнулась от столь недвусмысленного предложения лорда.
Теперь я тем более сделаю все наилучшим образом.
И я, пятясь, отошла к центру комнаты. Раскинула руки, сосредоточилась, крепко-накрепко зажмурившись. Постаралась представить обстановку кабинета в мельчайших подробностях.
Мертвая магия – она весомая. Она оставляет следы везде. Тонкие нити, которые сплетаются в толстую паутину. Надо лишь понять, куда это ведет.
Мертвый человек – значит, следы его ауры другие. Черные, тлетворные, истончающиеся. Если человек умер давно – то и нити противны даже на вид. Если недавно…
Я даже не ахнула. Я замерла от неожиданности.
Я не представляла, что все будет именно так. Но теперь в своем сознании отчетливо видела, как неопрятная бахрома чар висела на потолке, спускалась гирляндами к полу.
– Детка… – очень далеко раздалось насмешливое. – Только не вздумай упасть в обморок. Якобы переоценила свои силы. Я ваши эти женские штучки наперед знаю. И знаю, что ты молола чушь, лишь бы…
Голос зудел, надоедал, был лишним. И я отключила его. Никогда прежде не делала этого, а теперь сделала. Просто вычеркнула его из сознания.
Открыла глаза. Картина кабинета ничем не отличалась от обычной. Но стоило резко повести головой – как все смазалось, закрутило так сильно, что меня едва не стошнило.
Но главное я увидела. Тоненькие нити, которые я видела с закрытыми глазами, действительно окутывали комнату в подобие паутинного кокона. Где-то – слабо. Где-то – до предела возможностей.
В одном месте паутина была особенно крепкой и плотной. И я осторожно двинулась в дальний угол кабинета, по мере сил и возможностей огибая гнилые нити – последнее свидетельство того, что Доминик когда-то существовал на этом свете.
Понятия не имею, говорил ли еще что-нибудь Максимилиан или замолчал. Я погрузилась в странное оцепенение. Как будто спала на ходу, все свое внимание сосредоточив лишь на том месте, где множество нитей сплеталось в единое целое.
– Здесь…
Не уверена, что произнесла это вслух. Губы лишь шевельнулись.
Мне до безумия не хотелось продолжать. Ведь теперь мне надлежало сунуть руку в это переплетение тошнотворной потусторонней слизи. Как же мерзко и противно! Хоть я и понимала, что в реальности ничего этого не существует, но все равно. Реальность для меня сейчас была здесь. В этом мире теней, где я смотрела на копошение иллюзорных червей на нужной мне вещи.
Неполную минуту я набиралась мужества. Затем глубоко вздохнула и затаила дыхание, как будто перед прыжком в ледяную черную воду омута. И бесстрашно погрузила ладонь в мягкое чавкающее нечто.
Наверное, в этот момент запах разложения и тлена особенно усилился. Но я не желала этого проверять, по-прежнему не дыша.
– Вот.
А это я сказала уже вслух.
Моргнула, выходя из странного состояния полутранса-полубытия. И увидела, как держу в руках какое-то письмо.
– Вот, – повторила, обернувшись к Максимилиану, который внимательно наблюдал за мной со стороны. – Это интересовало Доминика больше всего в последнее время.
Я успела заметить, как темный лорд скептически изогнул бровь. Успела увидеть, как шевельнулись его губы, как будто он что-то спросил у меня.
Но звон в ушах в этот момент стал невыносимым. Я внезапно осознала, что забыла, как дышать. И чернота расплескалась вокруг.
Но перед тем, как сознание окончательно покинуло меня, я успела ощутить, как кто-то на удивление мягко и нежно подхватил меня на руки, не давая упасть.
Глава вторая
– Хельга, впусти меня!
Я до соленого привкуса во рту стиснула зубы. Руки мяли и рвали пододеяльник.
– Хельга, ты же знаешь, это я.
Я знала. Я слышала голос матери за закрытой дверью. И не могла, не смела открыть ей.
– Да посмотри ты на то, что он сделал со мной!
Крик зародился в моем горле. Крик отчаяния и боли. И в тот момент, когда он вырвался наружу…
– Тихо, детка!
Я резко открыла глаза. Замолчала, осознав, что все это время действительно кричала в полный голос.
– Тихо.
И лорд Детрейн мягко привлек меня к себе. Обнял, принялся гладить по волосам и плечам.
А в следующее мгновение глаза обожгло от слез. Я понимала, что не должна плакать. Но не могла совладать с чувствами.