– Им это не понравится.
– Я представляю. Но убедись, что к заходу солнца на борту никого не останется. Я не хочу ночевать здесь.
По возвращении Ройтер лишь усмехнулся:
– Как и ожидалось, им твоя идея не понравилась. Они считают это пиратством в чистом виде и грозятся натравить на нас весь голландский флот, – сказал он, указывая на берег. – Но людей они уже высаживают. Кстати, почти все эти несчастные носят клеймо Короля Нигера.
– Когда-нибудь я кастрирую этого ублюдка! – едва слышно проговорила Селеста.
– Я хотел бы это увидеть.
К пяти часам вечера длинная цепь бывших рабов скрылась в лесной чаще, а судно оказалось пустым. Три шлюпки отплывали вдоль берега на запад. Селеста лишь кивнула Санчо Менданье, ожидавшему у пушек на главной палубе:
– Отправь его в ад!
Три удачных попадания отправили и без того обветшалый корабль на дно реки. Как только он исчез под водой, из леса выбежали местные жители, начавшие радостно танцевать на берегу и приветствовать своих спасителей.
– Уходим отсюда!
Подняв якоря, они продолжили путь. В течение следующих недель подобные сцены повторялись почти дюжину раз. Было очевидно, что работорговцы уверены в своей полной безнаказанности, поскольку их суда, вооружённые не более чем шестью пушками, явно предназначались скорее для отражения атак местных, чем для борьбы с настоящим военным кораблём.
Из редких допросов некоторых капитанов стало понятно, что те даже не предполагали, что цель «Дамы Серебра» – искреннее стремление искоренить рабство. Для этих капитанов торговля рабами ничем не отличалась от торговли вином, пшеницей или скотом.
Африканцы, по их мнению, были всего лишь дешёвым и обильным товаром на этих берегах, но редким и дорогим по другую сторону океана. Трудно было это принять, но один из тех торговцев едва ли испытывал больше угрызений совести, чем современный фермер, отправляя скот на бойню.
Они признавали, что это была неприятная работа, но поскольку она приносила большие прибыли, и даже Католическая Церковь, казалось, не возражала, они не считали себя вправе её оспаривать.
Когда внезапно появился кто-то, утверждающий – под дулом пистолета – что чернокожие имеют такие же права, как и белые, это было равносильно попытке убедить арктического охотника в том, что тюлени обладают такими же гражданскими правами, как люди.
Всё это происходило в историческом контексте эпохи, когда даже белые христиане не обладали особыми правами.
«Серебряная дама» стала настоящим ужасом для работорговцев. Когда первые выжившие после её атак добрались до острова Горея, расположенного напротив Дакара, который можно было считать главным «рынком» континента, местные власти решили, что необходимо принять меры, чтобы страх перед этим призрачным галеоном не разрушил самый прибыльный в мире бизнес – перевозку почти двадцати тысяч рабов ежегодно через Атлантику.
Они приказали капитану самого быстрого из кораблей, находившихся в тот момент в порту, немедленно направиться на север и уведомить власти Франции, Голландии, Испании, Португалии и Англии о том, что загадочный галеон с восемьюдесятью пушками перекрывает «торговые» пути вдоль африканского побережья южнее мыса Пальмас. Одновременно были отправлены шлюпки в открытое море, чтобы предупредить суда работорговцев, движущиеся на юг, о необходимости отказаться от своей цели, если они не хотят быть уничтоженными.
Таким образом, «Серебряная дама» более полугода беспрепятственно патрулировала воды Гвинейского залива, разрушив организацию, на создание которой ушло более века. Она даже позволяла себе иногда обстреливать укрепления, которые работорговцы возводили на островках у побережья, поскольку в то время белые люди редко решались углубляться в сердце континента.
Хотя Африка была известна задолго до открытия Америки, Чёрная Африка начала действительно исследоваться европейцами лишь веками позже. Например, Франсиско де Орельяна спустился по Амазонке к Атлантике в середине XVI века, но прошло почти триста лет, прежде чем Ливингстон пересёк Африку с одного края до другого.
Капитаны работорговцев ждали на побережье, пока местные вожди или арабские торговцы привезут свой «груз» людей, который обменивался на ткани, ожерелья, оружие, порох или маленькие раковины каури, ценившиеся местными жителями как своего рода валюта в большей части субсахарской Африки.
В глубоких бухтах или у устьев рек организовывались рынки, где единственным важным товаром была «чёрная древесина» – так называли рабов, стоимость которых была максимальной, если это были молодые и сильные мужчины из народов ашанти или мандинго.
Однако непрерывное патрулирование галеона временно положило конец работорговле. Это не осталось незамеченным для жителей региона, которые привыкли к его присутствию, встречая его с энтузиазмом и даже приближаясь к борту, зная, что их больше не захватят.
Со временем местные начали приносить экипажу подарки в виде еды и мелких предметов. Однажды жарким утром, когда корабль стоял у мыса Три Пункта, на горизонте появилась огромная каноэ. В её носовой части стояла высокая, худощавая фигура человека с пронизывающим взглядом и густой белой бородой. На нём была выцветшая ряса, едва доходившая до колен, а лицо пересекал глубокий шрам от подбородка до лба, слегка искажая рот.
Он немедленно попросил разрешения подняться на борт и, увидев, что борьбу с работорговлей возглавляет его соотечественница, был приятно удивлён.
– Меня зовут Педро Барба, но здесь все зовут меня «отец Барбас». Я родом из Памплоны, – представился он. – Вы не представляете, какая это радость – говорить по-испански после стольких лет.
– И что вы здесь делаете? – спросила Селеста, несколько озадаченная его странным видом, больше похожим на дикаря, чем на испанского священника.
– То же, что и вы, только с гораздо меньшим успехом, – быстро ответил он. – Долгие годы я пытался следовать примеру «Апостола Чёрных», блаженного отца Педро Марии Клавера, но в конце концов понял, что утешать рабов в порту недостаточно. Поэтому я снял священнический сан, чтобы бороться с этим злом в его корне.
– И чего вы добились?
– Выживания, что уже немало, – ответил он с горькой улыбкой. – Я вынужден скитаться по этим джунглям с дюжиной верных мне людей. Но, признаюсь, мы больше времени проводим, скрываясь от врагов, чем заводя друзей.
Он рассказал, что провёл восемь лет, блуждая вдоль побережья Гвинейского залива, с группой преданных соратников, и что воин из Бенина заплатил жизнью за удар мачете, который оставил шрам на его лице.
–Эти люди очень дикие, – пробормотал он. – Убежденные каннибалы. Бенин называют «Городом Крови», и я могу поклясться, что не испытал ни малейшего угрызения совести, когда перерезал горло тому увальню.
–Какова Африка изнутри? – спросила Селеста.
–Рай и ад, – был сухой ответ. – Рай для животных, который люди превратили в филиал