– Да, хозяйка?
– Найди раба по имени Леон и немедленно приведи сюда! Живее, Генри! Он может задумать убежать. Убеди, что я ничего ему не сделаю.
Генри ушел, Ханна в нетерпеливом ожидании продолжала ходить туда-сюда. Она еще раз внимательно перечитала письмо Майкла.
Когда Генри, наконец, появился с основательно напуганным Исайей, Ханна вздохнула с облегчением. Кивнула Генри:
– Оставь нас.
Генри с подозрением взглянул на нее, потом бросил сомнительный взгляд на Исайю. Ханна сделала знак рукой, и Генри вышел, закрыв за собой дверь.
– Исайя… – Она глубоко вздохнула. – Извини за прежнее. Я… нет, неважно. Говоришь, что случайно убил моего отца?
Исайя помедлил с ответом. Он действительно намеревался сбежать, но знал, что это лучше сделать с наступлением темноты, так шансы на удачный побег увеличатся. Теперь вопрос этой женщины вселил в него некую надежду. Она явно не знает всей правды, мать наверняка никогда не говорила ей, что ее отец, Роберт Маккембридж, застал Исайю в момент, когда тот собирался изнасиловать его жену.
– Да, хозяйка, – сказал Исайя. – Как вы знаете, я был беглым рабом, и Роберт Маккембридж приютил меня. Я знал, что охотники и собаки были совсем близко. Я взял на кухне разделочный нож и хотел бежать. Роберт Маккембридж пытался меня остановить. Я очень испугался, и мы сцепились. Он упал на нож и умер. Я очень о нем горевал и дальше буду горевать.
Ханна внимательно смотрела на него, пытаясь понять, что же в его словах правда. Она вспомнила свой испуг в тот вечер, когда сбежала от Стритча, вспомнила, как решила, что лучше умереть, чем вернуться к нему, и поверила рабу. По крайней мере, так Ханна себе внушила.
Она кивнула и отвернулась.
– Ладно. Если ты и врешь, то все уже в прошлом. Но я хочу, чтобы ты убрался с плантации. – Ханна резко обернулась: – Ясно тебе?
– Ясно, хозяйка. Но мне нужны деньги, я хочу быть свободным. Если я буду свободным и с бумагами, на меня не станут охотиться…
– Да-да, – жестом оборвала его Ханна. – Сначала расскажи мне все, что ты сказал Сайласу Квинту, каждое слово.
Она указала ему на стул, а сама села в кресло Малколма. Ханна внимательно слушала сбивчиво говорившего Исайю. Он пытался подобрать слова, чтобы передать свои разговоры с Квинтом.
В конце Ханна немного помолчала, задумчиво закусив губу. Наконец, произнесла, словно говоря сама с собой:
– Значит, тогда останется лишь слово Квинта, а оно ничего не стоит. Если ты не подтвердишь… – Она умолкла и поглядела Исайе прямо в глаза. – Я дам тебе достаточно денег, чтобы уехать подальше. А утром поеду в Уильямсбург и по закону оформлю бумаги, чтобы никто тебя не допрашивал, и сделаю тебя свободным человеком. Рабом ты больше не будешь. Оставайся у себя, пока я не вернусь. Я сама к тебе приду после наступления темноты. Будь готов убраться из «Малверна». Если выйдешь ночью, то к закату будешь далеко, где тебя никто не поймает.
Исайя, не в силах поверить своему счастью, проговорил:
– Спасибо вам, миссис Вернер.
Ханна уже шла к двери. Открыв ее, она пристально посмотрела на Исайю и суровым тоном сказала:
– Слушай меня внимательно! Если ты не выполнишь наш договор, если не уедешь из Вирджинии, ты горько об этом пожалеешь. Ясно тебе?
Исайя часто закивал, глядя куда-то мимо нее. Ханна оглянулась и увидела стоявшего в дверях Генри. Он от изумления разинул рот. Он явно слышал ее слова.
– Генри, я потом все объясню. Сейчас я очень устала.
Генри хотел возразить, но Ханна взмахом руки заставила его замолчать.
– Проследи, чтобы Исайя… чтобы Леон вернулся к себе, а назавтра освободи его от полевых работ. Как я сказала, объясню все потом…
Качая головой, обескураженный Генри вывел Исайю из комнаты.
Ханна и вправду очень устала. Почему-то даже письмо Майкла не смогло поднять ей настроение. Тяжелый живот тянул вниз, на плечах, казалось, лежало огромное бремя. В глаза словно песок насыпали, кожа горела, а горло саднило от криков.
Она оглянулась. Вокруг никого. Служанки и даже Бесс с Андре оставили ее. Ханна хотела кого-нибудь позвать, но тут же передумала, негромко посмеявшись над собой. Неудивительно, что они ее избегают. Совсем недавно она вела себя как безумная. Если она снова закричит, они, наверное, убегут в лес.
Ханна кое-как поднялась по лестнице к себе в комнату, сняла часть одежды и рухнула поперек кровати. Вскоре она забылась тревожным сном.
Ей снились оборванные сны, кошмары со сверкающими ножами и льющейся кровью, встающими на дыбы черными лошадьми. На заднем фоне все время маячило лицо Майкла, с его губ слетали одни и те же слова: «Черный ублюдок! Черный ублюдок!»
Пару раз она наполовину просыпалась, слышала успокаивающие голоса и чувствовала прикосновение прохладной влажной ткани, протирающей ее горевшую жаром кожу.
Когда Ханна, наконец, окончательно проснулась, комнату заливал солнечный свет. Она простонала и попыталась сесть.
Над ней склонилась Бесс.
– Ложись, дорогая. Не пытайся встать. Ты разболелась, мисс Ханна. Тебя всю ночь одолевала лихорадка. Ты кричала, брыкалась и говорила жуткие вещи. И потела, как лошадь.
– А что со мной?
– Ты переутомилась, деточка. Вчера ты много кричала, много бегала, а тут еще и письмо от Майкла. Много всего навалилось.
– Но мне нужно встать, мне надо ехать в Уильямсбург! Это очень важно!
Она снова попыталась встать, но Бесс легонько уложила ее обратно. Особых усилий на это не понадобилось, и Ханна, наконец, поняла, как она ослабла.
Ханна в панике схватилась за живот.
– Ребенок… с ним все в порядке?
Бесс устало улыбнулась.
– Насколько я знаю, все хорошо. Если будешь суетиться, ничего хорошего из этого не выйдет. Так, лихорадка твоя стихла, отдохнешь и будешь как новенькая. Вот… – Бесс показала на прикрытую тряпицей плошку на столике у кровати. – Дженни недавно принесла бульон. Тебе полезно.
Ханна со вздохом откинулась на подушки, пока Бесс с ложечки кормила ее бульоном. Мысли ее текли очень медленно. Сегодня она обещала выправить бумаги на освобождение Исайи. И все-таки здоровье ребенка важнее. Какая разница: днем раньше или днем позже?
Ханна знала, что может просто написать бумагу, по которой Исайе даруется свобода. Чаще всего обычно так и делалось. Но для ее целей этого было недостаточно. Она слышала о рабах, схваченных с такими бумагами от бывших хозяев. Иногда поймавший раба уничтожал эту бумагу и снова обращал человека в рабство. Но если у нее будет свидетельство, составленное адвокатом и заверенное свидетелями, никто не посмеет усомниться в его подлинности. Она побоялась, что если Исайя снова сможет попасть в рабство, то расскажет все,