Ханна внезапно вернулась в реальность.
– Что? Ах, простите меня, Андре. – Она протянула руку через стол и похлопала его по ладони. – Дело совсем не в этом, поверьте. Завтра я вам скажу, о чем раздумываю.
– В вашей хитроумной головке опять зреет какой-то план. – Он покрутил в пальцах бокал и нахмурился. – Я неправ?
Она звонко рассмеялась.
– Андре, как же вы хорошо меня знаете!
А про себя добавила: «Или вам кажется, что знаете».
На следующее утро, когда Ханна поделилась с ним тем, что она задумала, француз пришел в ужас.
– Сударыня моя, для вас я сделаю что угодно… ну почти что угодно. Однако это за пределами моих дарований. В деловых вопросах я полный ноль!
– Андре, вы должны сделать это для меня. Если за это дело возьмусь я, меня поднимут на смех и не станут со мной говорить. А вам не нужно быть коммерсантом, чтобы исполнить мою просьбу. Вообще-то, – рассмеялась Ханна, – возможно, чем хуже из вас коммерсант, тем лучше. От этой сделки я не жду прибыли. Вам всего-то и нужно узнать, кто владеет таверной «Чаша и рог», землей и зданием. И предложить такую сумму денег, от которой владелец не сможет отказаться. Деньги у меня есть, Андре, не волнуйтесь.
Андре вздохнул. На его лице появилось озабоченное выражение.
– Сударыня моя, я понимаю, что вы хотите отомстить этому негодяю. Судя по вашим словам, это подонок из подонков. Но, бог мой, пускаться в такие крайности!
– Я пойду на все, чтобы его разорить! – пылко ответила Ханна. – Я так ненавижу Амоса Стритча, что у меня каждый раз разливается желчь, как только я о нем подумаю!
– Ну если вы уж так решились, я сыграю свою роль. – Он вздохнул и встал. – Я понимаю ваше желание от души его покарать. Однако умоляю вас, сударыня моя, не дайте ненависти поглотить вас настолько, что вы возненавидите всех мужчин. Я циник и знаю, что так оно и есть. Вы молоды, вы красивы, и было бы очень разорительно, если бы вы посвятили себя ненависти вместо любви, для которой созданы.
Ханна откинула голову. Ледяным тоном проговорила:
– Вы заходите слишком далеко, сэр! Моя личная жизнь касается только меня!
Месяц спустя настал день, которого Ханна так ждала. Амоса Стритча вызвали в «Малверн» для разговора с ней.
Праздники прошли, и стоял очень холодный день. Рождество, так скоро наступившее после смерти Малколма, на плантации прошло невесело. Ханне казалось, что сегодня погода соответствовала ее состоянию – была холодной, как и ее сердце.
Ханна стояла у фасадного окна и видела, как у дома остановилась коляска. Потом увидела, как оттуда при помощи кучера неуклюже вылез Стритч. Тяжело опираясь на трость, толстая фигура медленно заковыляла к дому.
Ханна мрачно улыбнулась. Его донимает подагра. Это хорошо! Она слышала, что подагра у него всегда еще пуще разыгрывается, когда он переживает.
Она позвала Дженни.
– Проводите сквайра Стритча ко мне. Я буду в кабинете.
– Что-нибудь подать, хозяйка?
– Нет, ничего! – резко ответила Ханна. – Это деловой визит, а не светский.
Она прошла в кабинет. Ханна особенно тщательно оделась к приезду Стритча, словно на бал. На ней было платье со смелым вырезом, открывавшее плечи и округлость груди, а также много украшений. Ханна хотела как можно больше поразить Амоса Стритча.
Она расположилась в мягком кресле, в котором обычно сидел Малколм, оставив Стритчу жесткий стул с прямой спинкой. На коленях у нее лежал единственный документ – купчая на «Чашу и рог». Через некоторое время она услышала в коридоре постукивание трости Стритча.
Услышав негромкий стук Дженни, Ханна сказала:
– Проси, Дженни.
Хромая, вошел Амос Стритч с подобострастной улыбкой на лице. Неуклюже поклонился.
– Миссис Вернер, очень рад.
– Неужели? Я бы не была столь в этом уверена, сквайр Стритч, пока не узнала причину, по которой вас вызвали в «Малверн». Обстоятельства в корне изменились с той поры, когда вы в последний раз меня видели, не так ли?
Стритч торопливо проговорил:
– Когда хозяин Вернер приехал ко мне с просьбой предоставить документы о вашем найме, я с радостью пошел навстречу его желаниям.
– Правда? – сухо спросила Ханна. – А мне известно, что все было совсем иначе.
– Что бы хозяин Вернер вам ни говорил, он был джентльменом…
Ханна оборвала его резким взмахом руки.
– Я вызвала вас не затем, чтобы говорить о моем муже. Думаю, вам лучше присесть, пока я все объясню.
На лицо Стритча пала тень тревоги. Он с видимым усилием сел, настороженно глядя на Ханну.
Она взяла в руки документ.
– Вам известно, что это?
Его маленькие глазки со страхом впились в бумагу.
– Нет, мадам, не известно…
– Это купчая на землю. «Чаша и рог», а также земля, на которой расположена таверна, теперь принадлежат мне.
Стритч сильно дернулся, потом немного осел, и его обычно красное лицо сделалось серым. Ханна настойчиво продолжала:
– И в конце месяца я намерена повысить арендную плату.
– Но я и сейчас еле ее тяну! – Стритч сглотнул. От жалости к себе он начал скулить и осторожно спросил: – И какой будет сумма?
Ханна назвала.
– Это втрое больше, чем я сейчас плачу!
– Теперь я не неграмотная служанка, сэр, и считать умею. Повысится не только сумма, ее нужно будет выплачивать первого числа каждого месяца.
– Но так не принято. Платят каждый год после сбора урожая, когда мои клиенты расплачиваются с кредиторами!
– Нет такого закона, сэр, обязующего меня следовать обычаю. Это мои условия, мистер Стритч.
– Я только что уплатил за годовую аренду землевладельцу, еще и трех месяцев не прошло. Мне не на что будет закупать еду и напитки, – простонал он. – Вы выдавите меня из дела. Мне придется закрыться!
Ханна равнодушно пожала плечами.
Он с прищуром поглядел на нее, лицо его снова покраснело.
– Ты ведь этого и хочешь, да? Неблагодарная девка! Я нанял тебя в одних лохмотьях, дал тебе достойную работу…
Ханна подалась вперед.
– И затащили к себе в кровать, избивали меня палкой, пока у меня не оставалось сил вам перечить, когда вы мной овладели. Хуже того, вы превратили меня в шлюху!
Стритч старался сдерживать кипевшую в нем злобу.
– Прошу прощения, миссис Вернер, если оскорбил вас. Ваша красота так меня поразила, что похоть затмила мне разум…
Даже при этих словах он жадно пожирал взглядом ее розоватые плечи и грудь. Ханна содрогнулась, будто он и впрямь коснулся ее.
– Избавьте