– Не уйдешь, – впервые подал голос Рубин и ринулся на демоницу.
Та молниеносно метнулась в сторону, раскинула руки и издала омерзительный визг, переходящий в звук жестяного свистка, каким охотники подзывают собак.
«К бесам, пора вмешаться!» – решила Диана и подняла тяжелый полог шатра.
Картинка внутри совсем не порадовала. Поэт Козьма лежал на земле, по-детски свернувшись клубочком, и вроде как похрапывал. Калеб стоял в боевой стойке, подняв над головой шпагу и выставив вперед короткий клинок. На щеке у него белело нечто вроде срезанной под корень поганки. Анфиса же растеряла последнее сходство с обычным человеком, от прежнего облика осталось только глазастое лицо с горящими ненавистью глазищами. Волосы, руки и платье обратились клубком чего-то, напоминавшего нити не то багровой грибницы, не то кровеносных сосудов. Все это безобразие пульсировало и расползалось в стороны, причем демоница не переставала свистеть на предельно высоких нотах, отчего у Дианы мигом разболелась голова, а перед глазами запрыгали цветные загогулины.
Все это длилось не дольше трех секунд, а потом в шатер повалили… Охотница не знала, как это назвать, поэтому решила просто атаковать первое же чудище. Арбалетный болт прорезал губчатые складки, которые заменяли существу голову, пролетел насквозь и вонзился в следующего такого же урода. Ни один, ни другой даже не заметили ее выстрела, хотя комки грибной плоти брызнули в стороны, а враги продолжили напирать. Их были десятки! На ком-то еще болтались лохмотья зеленых ливрей и другой одежды.
– Так убийц несколько! – обвиняюще завопила Анфиса и приподнялась над землей на свитых в жгуты грибницах. – Я знала, знала!
Багровый хлыст полетел к Диане, но она резко прогнулась назад, почти становясь на мостик. Как оказалось, зря, потому что Калеб рассек хлыст в полете и развернулся на каблуках, срубая часть башки одному гриборабу. Или теперь называть это шляпкой?
Сияющий Рубин закружился бешеным волчком, рубя и коля направо и налево. Он двигался стремительно и легко, будто преграды в виде напирающих монстров только помогали ему, а не мешали.
Диана впопыхах зарядила арбалет вторым, последним болтом. Вскинула его и выстрелила в монстра, подобравшегося к Рубину сзади. Однако это не повредило грибоголовому, только разозлило, и он сменил цель. У твари не было ни глаз, ни ушей, только полный прозрачной слизи рот, но он безошибочно определил, где находится Диана, и атаковал, расставив раздутые, пористые руки. Она точным пинком в грудь отбросила его назад и поразилась малому весу противника. Точно он полый внутри. Слуга демоницы повалился навзничь, и Калеб добил его, шпагой отрубив голову. Срез вышел гладкий и белый.
В мыслях Малахита промелькнуло, что вряд ли ей захочется грибной похлебки в ближайшее время.
– Кроме шуток, если хочешь помочь – оставь их всех мне! – скомандовал Калеб. – Мне так сподручнее.
Диана лишь кивнула. Судя по тому, как он двигался, стягивая на себя, провоцируя каждого монстра, его мощь только росла в обороне. И чем больше противников его окружало – тем яростнее были его удары. Но ковыряться в носу, пока старший по званию бьется, не жалея живота, было выше ее сил. Так кстати вспомнились слова Прохора: «Лиши врага равновесия, и ты уже наполовину победила». Ведь если у грибов есть колени, почему бы под них не пнуть? Не треснуть рукоятью арбалета или не столкнуть их безглазыми бошками, не повалить на землю? А Калеб пусть добивает.
Брызгала в стороны духаристая белая крошка, мычали обращенные, похрапывал и улыбался Козьма Бондарь – ему явно снились лабиринты фракталов.
Анфиса, подтянувшись на своих грибницах под самый свод шатра, свистела-шипела оттуда, явно призывая новых и новых зараженных скверной. Вот только ряды ее болванов понемногу начали редеть.
Калеб вновь повернулся вокруг своей оси, и Диана увидела, что его глаза вновь стали алыми.
* * *
Камзолы, ливреи и платья с пелеринами лопались, как скорлупа на каштанах. Из-под ткани показывалась где желтоватая, а где мертвенно-белая плоть. Головы сбрасывали и парики, и родной волосяной покров, вытягивались, раздувались и собирались мясистыми складками. Те, кого не успела заразить демоническая скверна, разразились паническими воплями и бросились к выходу из третьего шатра еще до того, как завершилась трансформация первого демонопоклонника и тот раззявил широченную, наверняка ядовитую пасть.
Каменная горничная среагировала мгновенно – схватила Илая за расшитый ворот рубахи, скрутила ткань и едва не волоком потащила в сторону столика Катерины, откуда уже разбежались охочие до красоты дамы.
Толпа как раз успела достигнуть выхода, но из второго шатра на них повалили точно такие же перерожденные демонопоклонники. Началась давка. Женщины в громоздких платьях на фижмах падали, им отдавливали подолы и пальцы рук.
– Дуся, – решительно приказала Рина, побледнев. – Защищай людей!
Илай мельком подумал, что сейчас голем проигнорирует слова госпожи и вытащит ее наружу, своротив по пути половину шатра, но ошибся.
Коротко кивнув, Дуся встряхнула кистями, и из них показались пучки блестящих прутьев, по аршину каждый. Она сорвалась с места с такой мощью, что сбила комьями утоптанный земляной пол, и спустя один вздох врезалась в скопище грибных монстров бешеной мельницей.
– Илай, лови! – И Рина бросила ему шпагу, до сих пор припрятанную в складках ее широкого подола.
Янтарь поймал оружие на лету и ринулся следом. Он с размаху вогнал клинок в раздутую шею – или ножку? – грибоподобного, и… ничего не произошло. Ни крови, ни крика, ни малейшей реакции. Илай с ужасом осознал, что эти твари ничего не чувствуют. Гриб-переросток развернулся к нему и слепо ударил подобием руки. Илай еле успел выдернуть шпагу. Монстр попер на него медведем, но Янтарь пригнулся и ударил того головой в грудь. Гриб упал, и Илай, не вполне понимая, чего хочет добиться, несколько раз с силой наступил на его шляпку сапогом. Перепонки раскрошились, и облачка спор взвились в воздух. Значит, к такому они уязвимы.
Тем временем губы Дуси, которая кромсала своими жуткими прутьями полчища монстров, слегка шевелились, и Илай мог поклясться, что горничная твердила что-то вроде: «Грибки соленые, грибки моченые, блинчики с грибным припеком, щи с грибами…» На фоне продолжали кричать гости ярмарки мастеров.
Еще один слюнявый занес над Илаем раздутую белесую конечность. Янтарь наотмашь рассек шпагой воздух, и толстый обрубок полетел в сторону. Тут он понял – нужно не колоть, а рубить. И пусть у него не сабля, грибным монстрам хватит и заточенной на конце шпаги.
Дальше дело пошло гораздо бодрее. Его клинок сверкал молнией и с бумажным скрежетом поражал врагов.
Какой-то дурной на голову музыкант со страху забрался на подмостки