Калеб скомандовал Илаю и Дусе найти распорядителя и тоже отметиться для выступления – пока ничем нельзя выделяться. Сам пристав отправился в разведку следом за Дианой.
Оказавшись посреди толпы только вдвоем с Дусей, Илай внезапно осознал, что люди вокруг смотрят на него как-то иначе, чем когда-либо прежде. С симпатией, что ли. Он пригладил волосы ладонью. Может, его красные штаны не такие уж и дурацкие, как ему показалось сначала?
– После покрасуешься. – Дуся потянула его вперед, туда, где толпились люди в ярких костюмах для выступления.
Узнав очередность и вписавшись в нее, Илай начал пробираться обратно, чтобы наблюдать за сценой, но тут ему на глаза попалось знакомое лицо. Причем настолько, что он сначала поморгал, чтобы убедиться, что ему не чудится.
– Егорка! Коновалов!
Тот резко повернулся на голос и вылупился.
– Здорово, церковный, – ухмыльнулся полицейский соглядатай. – Что с глазами? С трудом признал… И это, Егорка Башмачник я, кричи потише, всю легенду мне сломаешь.
«Как и я свою», – подумал Илай и покрутил головой, но Калеба нигде поблизости не обнаружил.
– Извини. Отойдем?
Егорка покивал и указал куда-то в сторону, где громоздились пухлые тряпичные тюки, на которых отдыхали в ожидании своей очереди искусники. Тут стоял такой гул, что их бы ни за что не подслушали.
– Куда? – спохватилась Дуся.
– Да я на минутку, – взмолился Илай. Ему было жизненно необходимо задать пару вопросов.
– Счастлив познакомиться, сударыня! – тут же начал расшаркиваться Егорка. И обратился к Илаю, понизив голос: – Ух какая! Твоя зазноба?
Илай потер шею и подтянул на плече лютню. Неловко вышло.
– Да это для дела…
– Зря, – заявил Коновалов, он же Башмачник. – Клювом прощелкаешь, и уведут.
Янтарь невольно покосился в сторону столика Катерины Андреевны, но ту совсем не было видно за окружившими ее дамами.
В шатре царила праздничная атмосфера: играла музыка, гости прогуливались под руку и улыбались всем встречным. Даже не верилось, что здесь может произойти нечто плохое. Илай посмотрел на сцену, где выступал струнный квартет. Их внимательно слушали.
«Эти же люди услышат песню, которую я сам сочинил!» – понял он, и в груди что-то затрепетало, точно в предвкушении.
– А ты здесь по службе? – очень тихо обратился к Егорке Илай.
– Как обычно, – одними губами ответил тот, рыская глазами из стороны в сторону. – Сам знаешь, за кем приглядываю. Считай, прямо из «Лужи» сюда прибыл. Друг мой, дурнопьян местный, попросил помочь – нравится ему, когда мы вдвоем выступаем.
– Друг?
Егорка указал на развалившегося на тюках мужика. Вид у того был странный: сам всклокоченный, опухший, хоть и довольно молодой, а одет в пошитый из дорогой ткани камзол и белую блузу, развязанную на волосатой груди.
– Он вроде как поет, а я играю, – пояснил соглядатай, демонстрируя смычок и пилу. Певец же опрокинул себе в рот бутылку крепленого вина и громко забулькал.
Егорка чуть нахмурился:
– Эй, Козьма! Ты речуги-то свои читать сможешь?
Козьма посмотрел на него мутными темными глазами:
– Для того и пью.
Башмачник махнул рукой и снова обратился к Илаю:
– А вы чего на юбилей к Петру Архипычу не приехали? Совсем зазнались в своей гвардии?
– Да мы далеко были, аж в Далени. Ты скажи лучше, как там Норма, как Лес? Или… они тоже здесь?
Увидеть сестру и брата было бы как радостно, так и опасно для дела.
– Какой там! Сами все время в разъездах, в управлении их шиш поймаешь, – качнул соглядатай головой.
Чтобы не вызывать подозрений, Илай с Дусей вернулись к подмосткам. На них экзотического вида девица танцевала в обнимку с толстой белой змеей наподобие маленького полоза. Танцовщица старалась, змея – не очень, но их все равно забросали перьями напористые господа, предлагая немедленно выкупить контракт. Тут в толпе зрителей Илай заметил необычную фигуру. Слишком тонкую в талии, слишком глазастую, слишком зеленую кожей… Впрочем, никого из ее окружения такая радикальная окраска не смущала. Волосы незнакомки волнами спадали до середины бедра, меняя цвет с ярко-желтого до почти красного на концах прядей, в которых виднелись хрустальные подвески-капли. На сцену диковинная барышня смотрела с оценивающим прищуром.
– Ты глянь на нее, – шепнула Диана, оказавшись рядом и поднявшись с рук на ноги. – Муза-медуза, точь-в-точь как на портрете в мастерской Анатолия. Я за ней уж сколько хожу.
– И что она? – отозвался Илай, придвигая к сестре ухо. Неслышный голос был бы куда удобнее, но Диана его терпеть не могла.
– Некая Анфиса из Скафоса, – начала сестра. – Якобы богатая иностранка, которая лучше всех разбирается в искусстве и ценах на него. Те прилипалы ходят за ней хвостом. Если кого из выступающих одобрит – того сразу покупают, но чаще она ругает. Все-то ей пошло и банально, – явно передразнивая, протянула Диана.
Словно в подтверждение ее слов, Анфиса не стала досматривать выступление гармониста с шутливыми народными куплетами и отошла, а вместе с ней часть зрителей, как клин диких гусей за вожаком.
– Отставить обсуждение!
Калеб подкрался так незаметно и гаркнул так тихо, что Илай шарахнулся в сторону, едва не уронив лютню.
– Попрыгунья, наблюдаем за подозреваемой на расстоянии, не упускаем из виду. Я с запада, ты с востока. Лай Лалай и…
– Лайла Лай, – подсказала Дуся.
– Да, вы оба – держитесь сцены и наблюдайте отсюда.
С этими словами обер-офицер заскользил прочь и быстро смешался с толпой. Что ж, при такой маскировке, как у них сейчас, это должно быть совсем несложно. Диана, крякнув, колесом пошла в противоположную сторону. На ее смешном костюме тут и там виднелись прицепленные пушистые перья-предложения.
Тут к ним протолкался краснолицый распорядитель:
– «Ла-ла-ландия»? Бегом, ваш выход!
Илай так заволновался, что даже не стал его исправлять. Как и Дуся, которую не то что выступление, не трогало почти ничего из происходящего. Она легко взбежала по ступеням подмостков, а Илай, заглядевшись на зрителей – много ли их, мало ли, – едва не растянулся, запнувшись. К счастью, его досадного промаха никто не заметил.
Он встал рядом с Дусей, держащей громадные гусли так, будто они ничего не весили, и прочистил горло. «Эх, следовало мне распеться, пока было время», – подумал он, но отступать было поздно. Господа выжидательно наблюдали за новой парой искусников.
«Они же… смотрят мне прямо в глаза!» – вдруг осознал Янтарь, и в груди разлилось нежданное тепло. Он и не замечал раньше, но обычно миряне, увидев глаза геммов, тут же отводили взор. Но не теперь.
Илай перехватил лютню поудобнее,