Они двигались быстро, так как хотели поскорее пройти неприятные глазу места, то там, то тут, потоки воздуха поднимали серую массу и кружили в танце, точно в такт песни. И даже город, чьи стены все еще оставались видны, но уже не так ясно, как раньше, казался каким-то призрачным и далеким. Нет здесь и ветряков, о коих с таким наслаждением упоминал мистер Бюллет в своей красивой речи. Раз, Натан отходил к краю дороги и ковырнул ботинком поглубже, чтобы найти хоть что-то оставшееся от природы, но слой вулканической пыли, осевший толстым слоем, то единственное, что показалось наружу.
Небо затянулось кроваво-багровыми тучами. Здешняя погода напоминала ему калейдоскоп всевозможных комбинаций из явлений, которые случайным образом смешивались между собой и выпадали в форме нелепых и порой даже диких осадков.
Натан думал, что его ждет впереди, а еще больше о том, что он оставил за собой и чем дальше он отдалялся, тем яснее ему становилось, что это их единственная встреча. И не потому, что он бы этого не хотел, но на то были причины, связывающие его судьбу неотступно с дорогой, которая неутомимо тянуло его за собой. И сколько бы он не сопротивлялся и не считал, что поступает неверно, какими бы усилиями воли или еще какой силой он бы не обладал, ему не остановить напор, что толкал его вперед.
Там, в Трейдпосте он оставил все тревоги, что не давали ему покоя с самой первой секунды своего появления, теперь он, казалось, и сам рад, потому что все это считал теперь неважным.
Натан все еще держал в руках папку, полученную от мэра, которую не решался открыть. Он боялся там увидеть то, что заставит его окончательно разочароваться в своем стремлении найти правду. Но также он понимал, как бы он не прятался от нее, она есть-суровая и жесткая правда, которая существует, независимо, хочет он ее знать или нет. Она лишь станет ему известна. И Натан ее раскрыл. В папке не было ничего, абсолютно. Натан рассмеялся, возможно ему даже стало от этого легче, и показал Глефу.
— А ведь прав я, этот мерзкий болтун еще тот пройдоха, — с радостью произнес Глеф.
Для надежности Натан еще раз все проверил, выворачивая на изнанку. Похоже, шутка мэра удалась. Если это она…
— Лучше скажи, что нам теперь делать, — спросил Натан и скинул растерзанную папку в пепел, как ненужный хлам.
Глеф показал на дорогу, как на источник, который ответит на все их вопросы. Только она делала это весьма наглядно и обстоятельно. Натан же относился к ней, как к чему-то живому, что вершила его судьбу, с некоторым уважением и надеждой на лучший исход.
— Знаю я одну историю, ее рассказал мне папаша Дженкинс, — начал Глеф таинственно.
Он с легкостью нес за спиной баул, забитый провизией до такой степени, что тот едва закрывался. Натан даже и представить не мог, что можно положить в таком количестве, но Мэри настояла на своем, хотя уговаривать Глефа и не пришлось. Для него главное то, что они не заплатили за это ровным счетом ничего.
— Этот старик тебе и не такое расскажет, а ты уже готов и уши развесить, — подметил Натан.
— Да, ты послушай сначала, а потом уже суди, врет папаша иль нет. Я буду рассказывать так, как мне рассказывал он-слово в слово, потому что как сказал старик: в этом деле главное, детали. А что до деталей, так папаша Дженкинс тот еще мастер, сказал мне одну штуку про…
— Начинай уже, — усмехнулся Натан.
— Хорошо-хорошо, — согласился Глеф. — Ток ты шибко не перебивай меня, я если собьюсь, то начну заново, поскольку запомнил это все целиком. Он даже придумал этому название. Сейчас... ага, вот: Сказание об одиноком охотнике!
Глеф начал рассказывать с такой точностью, что Натан узнал в некоторых движениях повадки старика.
— Помнится, довелось мне побывать далеко за Трейдпостом, он еще не был городом, а маленьким поселением с кучкой охотников. Но тогда уже к нам съезжались всевозможные торговцы, что сновали там и тут по землям. Особо ценились у нас демонические останки, из которых делали зелья, лекарства и многое другого, словом не оставалось ничего, что бы не шло на продажу. В ту пору, я был еще молод и руки мои твердо держали ружье, это сейчас я ни на что не годен, разве лишь для того, чтобы целыми днями водить по струнам, да присматривать за Ноа.
В один из таких дней, когда нам удалось разворошить гнездо демонов, что обосновались за Древесным хребтом, сейчас те места называют Темными землями, где живут безумцы, что поклоняются неизвестно кому, а вот раньше это было цветущее место с лугами и лесами, рекой, что стекала по хребту и являлась главным источником воды для половины края. Тогда я слышал о простолюдах и мне даже довелось ходить неподалеку их селений, но мы старались не лезть в их пределы, у них своя жизнь у нас своя. Да и земли Экзерии слишком дикие, даже для демонов.
В один из таких дней ко мне и пришел один торговец, что хотел выкупить у меня все железы этих мелких тварей, что я настрелял. Их обычно добавляют вместо хмеля в пиво, что делает его ароматнее.
В этот момент Натану захотелось этого не слышать, вспоминая сколько кружек чудесного напитки он выпил.
— Я, как обычно занялся разделкой туши, а он сел рядом. Выглядел он странно, по лицу тек пот, будто сверху лили воду. Его всего трясло, как в лихорадке, а из глаз тек гной. Я спросил, нужна ли какая помощь, на что он ответил, что ему вряд ли уже поможешь. Под вечер, когда я почти закончил, торговец упал замертво.
Через два дня умер один из наших. Затем еще трое. Мы не на шутку испугались, что это может быть неизвестной заразой, которая перебьет нас всех. Торговцы шатаются всюду, кто их знает, что он принес. Но все прекратилось, будто и вовсе не было. Я решил, что может они съели чего такого или это просто совпадение, но уже позднее понял, как же глубоко ошибался.
Когда все, что мне удалось настрелять, оказалось продано, я решил пойти в одиночку за демоном