Я успеваю к самому началу совещания, на котором присутствует и Эбби. Смену передает доктор Лилли Эндрюс. Я уже встречалась и с ней, и с некоторыми медсестрами. Хотя в гинекологическом отделении я знаю гораздо меньше людей, чем в кардиологическом, торакальном и даже травматологическом.
– Привет, Эбби, – тихо здороваюсь я.
– Привет. Что ты здесь делаешь? Сегодня смена доктор Миллер.
– О, ты не в курсе? Я думала, Джейн отметилась в графике дежурств.
– Она заболела? – спрашивает Эбби, продолжая внимательно слушать, что говорят на совещании.
– Нет. Ей нужно отработать смену на «Скорой». Она не упоминала об этом?
– Вот оно что, – отзывается Эбби. – Нет, не упоминала.
– Прости.
Ничего не понимаю. Наверное, Джейн забыла.
Эбби улыбается:
– Не страшно. Ты не виновата, что твоя коллега только и ждет, чтобы сбежать из отделения гинекологии.
На что Эбби намекает? Я собираюсь сказать, что Джейн ответственно относится к работе, но понимаю, что мне следует сосредоточиться на совещании. Я уже бывала в отделении, но гинекология – не мой конек. По крайней мере, пока.
– Сейчас все довольно спокойно, – объясняет доктор Эндрюс. – Было проведено экстренное кесарево, но и мать, и ребенок чувствуют себя хорошо. Кроме того, в родильной палате две женщины. Пока все хорошо, и персонала у нас на сегодня достаточно. Больных немного, несколько человек записаны на прием. В основном – на профилактические осмотры.
Доктор Эндрюс затрагивает еще несколько вопросов, после чего собрание завершается. Эбби поворачивается ко мне.
– Пойдем со мной. Поможешь мне с осмотрами.
Я следую за ней, и мы выходим из переполненной комнаты. Она идет довольно быстро.
– Я могла бы помочь в родильном отделении или в амбулатории.
– Ты взяла смену доктор Миллер, поэтому будешь со мной. Сегодня много приемов, и мне нужен помощник на случай, если меня вызовут к срочному пациенту.
– Ясно.
Мы заходим в одну из больших смотровых комнат, и Эбби протягивает мне медкарту.
– Миссис Лилиана Скотт, наша первая пациентка. Она на тридцать первой неделе беременности. Честно говоря, с трудом представляю, как ей удалось дотянуть до такого срока, – она садится за стол и указывает на медкарту: – Там все подробно изложено, прочитай. Есть одно «но»: Лили всего семнадцать, она сама еще ребенок и многое пережила. Она страдала от алкогольной зависимости, но, узнав о беременности, отправилась в реабилитационный центр. Ее муж…
Должно быть, замешательство написано у меня на лице, потому что Эбби поясняет:
– Да, муж. У Лили очень религиозная семья, она не могла сделать аборт, даже если бы захотела, и ей пришлось выйти замуж за этого подлеца. Почему он подлец, спросишь? – продолжает Эбби, словно читая мои мысли, убирает волосы в хвост и презрительно смеется. – Потому что в двадцать лет пора обзавестись мозгами. Но парень алкоголик и не может завязать. Самое ужасное, что выпив, он становится агрессивным.
Я крепко сжимаю медкарту и тяжело сглатываю.
– Он ее ударил?
Эбби кивает.
– Ее и ребенка. Многочисленные гематомы, даже черепно-мозговая. На двадцатой неделе она чуть не потеряла ребенка. После этого она нашла в себе смелость обратиться в полицию. Она хочет развестись, но, к сожалению, на это нужно время. Семья отвернулась от нее, она живет в учреждении, которое помогает женщинам, оказавшимся в тяжелом положении. Лили удалось добиться временного запрета. Ему запрещено приближаться к ней и как-то с ней связываться. Он приходил сюда только однажды, на самый первый осмотр. Больше я его не видела.
– Господи, – выдыхаю я.
Эбби поджимает губы.
– Все думают, что гинекологическое отделение – это спокойное место, полное жизни и смеха. Но когда вспоминаю, сколько больных повидала… сколько раз мне приходилось говорить: «У вас рак и никогда не будет детей» или «У вашего ребенка не бьется сердце»… – она делает глубокий вдох. – Но об этом как-нибудь в другой раз.
Она обнадеживающе улыбается, и в следующую секунду раздается стук в дверь.
– Войдите! – говорит Эбби, и я отхожу в сторону, чтобы не мешать.
На пороге появляется молодая девушка, слишком худая для беременной на последнем триместре – по крайней мере, на мой взгляд. У нее иссиня-черные волосы до плеч. Несмотря на улыбку, счастливой она не выглядит. Одной рукой она придерживает большой живот.
– Привет, Лили. Рада тебя видеть. Как вы с малышом поживаете?
– Хорошо. Малыш так сильно пинается, что мне отдает в спину.
– Да, это неприятно. Поясница болит?
– Немного.
– Скорее всего, он задевает седалищный нерв. Через несколько недель все будет позади, – в голосе Эбби чувствуется искренняя радость за Лили. – Это моя коллега, доктор Мэйси Джонс. Сегодня она мне ассистирует, – Эбби показывает на меня, и я с улыбкой машу рукой.
– Здравствуйте.
Я готовлю все для осмотра, а Эбби провожает Лили к стоящей в углу ширме. Лили нерешительно останавливается и спрашивает.
– Сегодня на мне платье. Можно его не снимать? Оно не должно помешать осмотру.
Будь Лили обычной пациенткой, вопрос показался бы безобидным, но она не обычная пациентка, и раз даже мне он представляется странным, то Эбби – тем более.
– Платье слишком узкое, а мне нужен доступ к твоему животу. Что случилось, Лили? – серьезным тоном спрашивает она, чем подтверждает мои подозрения. Становится так тихо, что я не решаюсь пошевелиться.
– Он нарушил запрет на приближение?
Этого оказывается достаточно, чтобы пациентка расплакалась, всхлипывая и закрывая рот рукой. Мы с Эбби помогаем ей сесть. У Эбби на столе стоит коробка с носовыми платками, я беру ее и протягиваю Лили. Та вытаскивает один и прижимает к лицу.
Проходит некоторое время, прежде чем она перестает плакать.
– Лили, – тихо говорит Эбби, поглаживая девушку по спине. – Что бы ни случилось, тебе нечего стыдиться. Не здесь. Не со мной. И не с Мэйси.
Мы переглядываемся. У меня щемит сердце, но я ободряюще киваю.
Не отвечая, Лили идет за ширму переодеваться. Мы с Эбби ждем в напряженном молчании, и, в отличие от нее, мне не хватает самообладания, чтобы сдержать реакцию, когда Лили возвращается к нам в одном белье.
Гематомы на ребрах. На бедрах. Она поворачивается к нам спиной, и мы видим, что ее спина покрыта синяками. Я с беспокойством перевожу взгляд на Эбби, но невозможно понять, рассержена она или шокирована. Как ей это удается?
– Это случилось вчера, – произносит Лили.
– Пойдем проверим малышку, – говорит Эбби и помогает пациентке лечь, а та снова начинает плакать.
Я кладу несколько салфеток между животом Лили и ее нижним бельем, чтобы оно не испачкалось, и передаю Эбби ультразвуковой датчик. Мы смотрим на