– А мой отец? – перебил Фабиан. – Что он делал?
– То же самое. Танцевал, тоже не мог остановиться… только не так сильно устал, как я. Мы все танцевали и танцевали, я думала, это никогда не прекратится. И они все время смеялись и пели, и были такие странные… – Нелл вздрогнула. – Я выбралась только потому, что шлепанец зацепился за корень деревца с красными ягодами – это почему-то прервало танец.
– Красные ягоды, – задумчиво произнесла Мораг. – Скорее всего, рябина. Защищает от темной магии.
– Они даже не заметили, что я отстала, – продолжала Нелл дрожащим голосом. – Шли и шли дальше, пока я не потеряла их из виду. Уорик все еще был с ними.
Наступило долгое, тягостное молчание.
– Но шанс все еще есть, – с отчаянием сказал Фабиан. – Вдруг отец недалеко… вдруг у него тоже как-то получилось избавиться от этой магии. Вдруг он в лесу прямо сейчас!
– Возможно, – тихо сказала Флоренс. – Но шансы невелики. Если бы Уорику удалось вырваться, он бы уже добрался до дома. Я уверена.
– А вдруг он ранен? – возразил Фабиан. – И поэтому не может вернуться! Мы должны пойти искать его… Если Нелл сбежала, то и он тоже мог!
Флоренс покачала головой:
– Как бы мне ни хотелось в это верить, думаю, шансы невелики. Будем ждать здесь, пока Рэйвен и Гредин не принесут известия. – Она бросила на Таню и Фабиана предостерегающий взгляд. – И никак иначе.
Мораг встала, отложив одеяло. Взяла свою все еще влажную шаль и набросила на плечи.
– Я должна идти. Но если я увижу… смогу увидеть, ответ может появиться сам собой.
– Она о своих видениях, да? – шепнул Фабиан Тане.
– Спасибо вам, Мораг, – сказала Флоренс. – Но меня беспокоит, что вы пойдете по лесу в темноте в такую ночь. Оставайтесь с нами – здесь множество комнат, мы можем вас разместить.
– О, не беспокойтесь обо мне. – Мораг внезапно рассмеялась. – Я могу о себе позаботиться.
– Не сомневаюсь… – пробормотал Фабиан себе под нос, и Таня ткнула его в бок.
Флоренс открыла заднюю дверь и с сомнением вгляделась в темноту.
– Мне правда не нравится, что вы одна так поздно будете возвращаться в лес. Вообще-то, у меня есть мысль… – Она шагнула вперед и мелодично посвистела. Ответил лишь ветер – на нее полетели листья. Она отошла подальше и снова свистнула, на этот раз громче.
Поблизости раздвинулись кусты, и оттуда появилась фигура – ростом всего по колено. В смешных коротких штанишках из кухонных полотенец, в куртке из чего-то плотного, явно прежде бывшего занавеской; на талии она застегивалась на крючки.
– Брансвик! – воскликнула Таня.
– Где? – Фабиан вытянул шею, щурясь сквозь толстые стекла очков.
Флоренс приложила палец к губам и обратилась к гоблину:
– Все в порядке, Брансвик. Ты можешь показаться.
Брансвик застенчиво улыбнулся и шагнул вперед. По сравнению с последним разом, когда Таня его встречала, он выглядел довольным и здоровым. Не то что прежде, когда весь постоянно был в синяках и ссадинах из-за побоев двух своих жестоких приятелей.
По тому, как Фабиан затаил дыхание, Таня догадалась, что гоблин стал теперь видимым для всех.
– Брансвик теперь живет здесь, в саду, – сказала Флоренс. – Другие гоблины его больше не беспокоят – когда мы заметили, как они с ним обращаются, Уорик прогнал их отсюда.
– Как же ему удалось? – спросила Таня. Ей трудно было представить, что два злобных гоблина кому-то подчинились.
– Он предупредил, что если когда-нибудь увидит их снова, то посадит в железные клетки и сбросит в катакомбы, – как ни в чем не бывало ответила бабушка.
Фабиан тихо присвистнул:
– Вполне убедительно.
– Брансвик, это Мораг – наш друг. – Флоренс указала на старую цыганку. – Не мог бы ты проводить ее через лес, чтобы она благополучно добралась до дома?
Просияв, Брансвик подал Мораг руку:
– Да, довериться мне можно. Доберешься ты надежно!
– Он все еще иногда говорит стихами, – объяснила Флоренс. – Просто привычка. Так долго находился в обществе двух гоблинов, что временами возвращается к старой манере.
Таня вспомнила, как прежние товарищи Брансвика говорили только в рифму (и откликались тоже только на стихи). Позже она узнала, что так принято наказывать фейри, изгнанных за проступки из царства.
Мораг взяла Брансвика за руку, и эта странная пара двинулась по саду, мимо альпийской горки и, пройдя через калитку, направилась в лес.
Вернувшись на кухню, Флоренс во второй раз за вечер заперла дверь и снова собрала свои серебряные волосы в пучок. По ее осунувшемуся, бледному с серыми тенями лицу было видно, что сегодняшние события дорого ей дались.
– Пойду проверю, как там Амос. А после приготовлю что-нибудь на ужин. Нам нужны силы. – С этими словами Флоренс вышла из кухни, и вскоре ее шаги послышались с лестницы – она поднималась на третий этаж, в комнату Амоса.
Таня и Фабиан остались с Нелл, которая все раскачивалась в кресле перед огнем. Белое лицо, глаза остекленели. Оберон ткнулся носом в ее лежащие на коленях руки, но она словно не заметила.
– Как думаешь, Флоренс скажет Амосу, что Уорик пропал? – спросил Фабиан.
– Нет, – ответила Таня. – Он сильно расстроится, а нам только этого еще не хватало.
Она почувствовала, как тревога тугим комком скручивается в груди. Взглянула на Нелл, затем в окно. Сквозь грязное стекло на фоне луны виднелись деревья, качающиеся из стороны в сторону, как тростник на ветру. Если Уорик там один, страшно ли ему?..
16
За домом Заокраинной Ведьмы было привязано пять лошадей. Рыжая и Стич выбрали трех, казавшихся самыми крепкими: чтобы на двух ехать верхом, а на третью навьючить поклажу. Рыжая взяла себе соловую кобылу. Стич облюбовал мощного гнедого коня. Третьим стал резвый жеребчик буланой масти.
– Три – самое правильное, – сказал Стич, седлая коня. – Можно давать им по очереди отдохнуть, а если кто-то из них захромает, то будет замена.
Двух остальных лошадей, поскольку заботиться о них было некому, они отвязали, и те поскакали в лес.
И Стич с Рыжей тронулись в путь, стараясь не думать обо всех ужасных событиях, оставшихся позади, в доме Заокраинной Ведьмы. Поначалу ехали молча и не спеша, но не только для того, чтобы свыкнуться с норовом лошадей, – поглядывали, нет ли ловушек. Рыжая рассказала Стичу о западне, в которую попала. Рисковать им было ни к чему.
Вскоре они услышали журчание ручья и спешились, чтобы наполнить фляги. Стич расстелил на траве карту и стал ее изучать, покусывая нижнюю губу. Затем свернул карту и убрал на место. Рыжая тем временем напоила лошадей, набрала воды и уже садилась в седло. Стич внимательно наблюдал за ней.
– Почему вы так смотрите на меня? – беспокойно спросила она.
– Ты правда хочешь оставить Элдрича прикованным в подвале?
Рыжая холодно взглянула на него. Приподнявшись на стременах, достала из кармана ключ Ведьмы и швырнула его в ручей.
– Я ответила на ваш вопрос?
Стич взглянул на пузырьки на поверхности воды.
– Вполне.
Она чуть пришпорила лошадь и двинулась сквозь пеструю тень деревьев. Стич тронулся следом и вскоре поравнялся с ней.
– Как ты стала такой? – спросил он. – Ты же ребенок.
Рыжая грустно рассмеялась:
– Думаю, мое детство закончилось в ту ночь, когда похитили моего брата.
– Можешь рассказать мне, что произошло той ночью? Про Элдрича и твой ожог?
– Я устала говорить о себе, – коротко ответила Рыжая. – Хочу услышать о вас.
– Что ты хочешь узнать?
– Что вам известно о фейри и откуда. В подвале вы говорили, что знаете таких людей… людей со вторым зрением. Как вы с ними познакомились?
Стич отодвинул ветку от лица.
– Я работаю у такого человека, владелицы поместья Элвесден… – Он понизил голос и окинул взглядом глухую местность, по которой они ехали. – …Флоренс. У нее второе зрение. Но только когда родилась Таня, я узнал о фейри, хотя они были вокруг меня всегда. Я вырос в этом поместье. Мой отец служил там смотрителем до меня, со своих шестнадцати лет. Исчезновение Морвенны Блум повлияло на всю его дальнейшую жизнь.
Стич помолчал, глядя вверх сквозь ветви деревьев. А затем продолжил:
– Еще тринадцать лет назад я не знал точно, имеет ли мой отец какое-то отношение к ее исчезновению. Я должен был верить, что он ни при чем, хотя слухи и разговоры, пока я рос, ходили самые разные. Иногда я злился, иногда испытывал стыд. Одни в Тики-Энде косились на меня, другие делали вид, что не замечают, и я решил, что как только смогу, то сразу