Андрей Круз - Земля лишних. Том 1. Страница 84

Впрочем, произвоство кокаина поодаль от проводившихся операций никуда не делось.

Была еще одна категория наркоторговцев, производившая новые разновидности галлюциногенного наркотика "сладкий сон". Наркотическое вещество добывалось из косточек ягод с простым названием "сонные", и были еще одной разновидностью тех самых ягод, из которых делалось "вишневое вино", которое я пил со Светланой. Как бывает с тем же маком, из стенок которого добывают опий, а содержимое идет в обычные булочки, так и здесь - две части одного растения давали совершенно разный продукт. Из мякоти плода делался невинный слабоалкогольный напиток, хоть и проигрывающий по качеству именно той самой "бразильской вишне", а вот из косточки выделялся наркотик не слабее ЛСД и со страшным эффектом привыкания. Росли "сонные" кусты исключительно в болотистых низинах, поэтому главным местом их выращивания стала дельта Амазонки. И там, в сырой сельве, находилась работа для егерей и легкой пехоты, но, по крайней мере, эти бандиты были умнее и не пытались атаковать проходящие по рукавам дельты бразильские и русские суда. Зато было известно, что эти банды покупали у чеченцев рабов для работы на плантациях, и расплачивались за них наркотиками. Значит, у чеченцев постоянная система сбыта наркотиков имеется. А у бандитов спрос на рабов был высок, потому что в ядовитом климате дельты Амазонки ни один раб дольше года не протягивал. И прибыль оставалась, и оружие они покупали, и вообще не бедствовали. Значит, наркотиков продавалось очень много, и куда же они все уходили?

Я открывал папку за папкой на диске, в конце концов, почувствовав, что начинаю тонуть в этом объеме информации. К счастью, в этот момент Владимирский сообщил, что общая проработка операции у них готова, готов докладывать и отвечать на вопросы.

Идея операции была продумана толково, сохранность тайны встречи гарантировалась процентов на девяносто, прикидочно. Все выглядели уставшими, и решили сходить пообедать. Мысль об обеде напомнила мне, о сегодняшнем "обмывании" звания и должности. Нашел в справочнике телефон "Портупеи", дозвонился, заказал столик на пятницу, на одиннадцать вечера, после чего начал обзванивать всех, кого собирался пригласить. А потом обедать пошли, наконец.

За обедом старались о деле не говорить. Вниманием завладела Мария Пилар, видимо, совершенно рефлекторно. Болтали обо всем на свете и ни о чем в частности. Владимирский наконец сознался в корнях своей врожденной интеллигентности. Как оказалось, он из семьи гуманитариев, папа был литературным критиком, мама преподавала романо-германскую филологию в МГУ. Сын же пошел в технический вуз, закончил, попал в армию "пиджаком", в бригаду специальной разведки специалистом по связи. Навалилась первая чеченская, "пиджак" стал ходить "на войну" с группами, блеснул способностями и умом. Вскоре о его "пиджачном" происхождении забыли, репутация хорошего бойца и человека, с которым связь есть всегда, при любом рельефе местности и любой погоде поставила его в один ряд с лучшими молодыми офицерами. Затем была вторая чеченская, Владимирский отбыл на ней всю активную фазу боевых действий, вернулся из командировки в часть, ну а дальше мы уже знаем. Здесь сразу попал в егеря, оттуда, благодаря редким навыкам, в разведывательный батальон, где и был замечен Барабановым и насильственно водворен в разведуправление. Но на должность оперативного сотрудника, поэтому не забывал, как за автомат браться.

Катя, его девушка, была родом из Владивостока, окончила университет, занималась биологией. Сюда попала в основном из-за своего неуемного любопытства, но не жалеет. Работает в школе, преподает историю, которой всегда увлекалась, заодно занялась изучением местных животных, пишет первую в Новой Земле книгу на эту тему.

Как я заметил, пока я еще не видел в этом мире ни единого человека, который бы жалел о том, что бросил старый, обжитой мир, и перебрался в новый. Может, все мы были неудачниками в той жизни, а теперь у нас появился второй шанс? А может быть все же человеку свойственно искать новой жизни, новых возможностей, открывать для себя новые горизонты, и новые миры? Кто знает? Пока я с ответом затрудняюсь, если говорить по правде. Но моя прошлая жизнь быстро становилась для меня каким то причудливым, но скучным сном - этот мир дарил меня более яркими красками, чувствами, эмоциями. Именно в этом мире я увидел и встретил двух, да, именно двух женщин, и пусть я запутался уже в своих чувствах окончательно, но раньше, в прошлой жизни, я не испытывал таких сильных чувств ни к одной. Может быть здесь моя душа, закрывшаяся до того в защитной скорлупе в нашем старом мире, просто расколола эту оболочку и открылась для сильных чувств? Может быть этот мир, который дает хорошим людям возможность изгонять от себя плохих, карать негодяев, не боясь никого, защищать слабых, защищать себя так, как хочется защитить и не надеяться на уполномоченные на то государством структуры, которые больше озабочены тем, чтобы не дать тебе возможность государству как-нибудь навредить?

В старом свете один человек мог убивать другого на глазах у остальных, унижать слабого, отбирать по праву сильного. И остальные, скованные законами, правилами, неестественной моралью, предпочитали не ввязываться, уходить, отворачиваться. Здесь же люди были помещены в первобытный мир, и все это плохое, пришедшее из прошлого, отваливалось как шелуха. Здесь люди объединялись в общества свободных и равных. Здесь те, кто пытался управлять другими, основываясь на непонятных никому привилегиях, просто выглядели смешно, как правительство из местной Москвы, раскатывающее с синими "мигалками" по саванне, пугая тупо глядящие на них стада рогачей.

Но и плохие люди получали здесь новые права и новые возможности. То зло, которое скрывалось в старом мире, здесь расцветало и переставало прятаться. Каждый подонок раскрывался во всем блеске своей подлости, и творил то зло, которое хотел вершить всегда. И даже в этом была своя светлая сторона. У подонков не было той защиты, которая была в прошлой жизни. Переходя грань между добром и злом в этом мире, негодяй открывался для всех взоров, давая возможность тем людям, которым не безразлично то, что происходит вокруг, принять на себя ответственность за его дальнейшую судьбу, и сделать эту судьбу по возможности недолгой и болезненной.

Этот мир был честен в своей основе, честен в добре, и в зле. Даже та странная и подлая сила, которая старалась управлять созданным ей же миром, не могла выполнить всего задуманного. Люди были лучше и выше этого, выше интриг и подлостей. Люди оставались людьми, причем такими, какими их задумала природа, создавая человечество, а не такими, какими их пыталась сделать искаженная мораль последних веков. И касалось это не только людей в землях, противных этой силе, но и людей, на которых эта подлая сила пыталась опираться. Люди были лучше, чем о них пытались думать.