Вот нахальный мальчишка!
– Не хочет, – отрезаю я.
– А что за чувак-то? – не унимается сын. – Ты с ним встречаешься, что ли?
Да это настоящий допрос!
– Мой знакомый. Этого достаточно, – отвечаю спокойным серьезным тоном.
– Я должен знать, что за знакомые дарят тебе айфоны.
– Ты?
– Конечно. Я теперь старший мужчина в семье. Буду присматривать за тобой.
Вот это заявление!
Дожили. Десятилетний сын будет за мной присматривать. Может, я еще должна буду у него на свидания отпрашиваться?
Глава 63
Николай
Я торможу у крупного супермаркета на окраине города, ближайшего к нашему поселку. Здесь есть нормальный недорогой коньяк. И еще мать просила купить каких-то там особых макаронов и твердого сыра.
Иду с парковки в магазин, навстречу – молодой парень. И что-то мне кажется очень-очень знакомым… Да на нем же мой пиджак с отворотами! И моя шелковая рубашка. И туфли тоже мои!
Точно! Если бы все по отдельности, я бы еще усомнился, но вместе… Это моя одежда!
– Стой! – ору парню.
И несусь к нему.
– Чего? – пятится он.
– Это мой пиджак!
– Э-э-э…. мужик, отвали.
– Это мой пиджак! И мои туфли! Верни мне мою одежду! – агрессивно наезжаю я.
Чувствуя, что слетаю с катушек. Этот пиджак – воплощение всей моей прошлой жизни! Потерянной навсегда.
– Мужик, иди лесом. По хорошему прошу.
– Раздевайся! – ору я.
И вдруг замечаю, что вокруг нас начинает собираться толпа. Кто-то уже снимает меня на телефон…
– Смотри, бухой бомжара! – толкает один мальчишка другого.
– Вообще не в адеквате. Снимай быстрее!
Это они про меня?
Я снова поворачиваюсь к парню в моем пиджаке.
– На, возьми.
Он протягивает мне какие-то купюры.
– Ч-что? – от возмущения заикаюсь я.
– Опохмелись.
Я в шоке таращусь на деньги в своей руке. Парень уходит. Я остаюсь на месте. Толпа рассасывается.
Сажусь обратно в свою машину. Смотрю на себя в зеркало заднего вида. Обзор не очень широкий, но достаточный, чтобы понять, насколько хреново я выгляжу. Подбородок зарос щетиной, причем какими-то беспорядочными клочками – у меня вообще борода плохо растет, поэтому я ее не отпускаю. Под глазами темные круги и огромные мешки. Цвет лица землистый…
“Бухой бомжара!” – звучит в ушах голос того мальчишки. Это он про меня.
И он прав. Я выгляжу как бомж. Как пьянь. Как совершенно опустившийся человек…
Но это была моя одежда! Которую продала Аня. Чтобы купить путевки нашим детям…
* * *
Я скучаю по Максу и Алисе.
Жена… там другие эмоции – от злости до дикого сожаления. Чуть ли не до слез. Плотный клубок какой-то лютой херни. Я туда вообще не лезу. Иначе опять полезу в бутылку.
Я не пью уже третий день. Так себе достижение, но все же.
И – я начал искать работу. Отредактировал старое резюме, разослал по хедхантерским агентствам. У меня нормальный послужной список. И уволился я в итоге по собственному желанию – руководство тоже не хотело проблем с моей стороны.
Конечно, на руководящую должность меня сразу не возьмут. Придется начинать с более низкой ступени. Бесит!
Но, блин, пора брать себя в руки. Хотя бы ради детей. Как мне постоянно твердит мама. Тоже бесит, кстати.
Конечно, я люблю Макса и Алису! Но раньше я этого как-то не осознавал, что ли. Мы просто жили вместе. Они были перед глазами. Ими занималась жена. Мне было не до них.
А сейчас… Я их месяц не видел!
Собираюсь с духом и звоню Ане.
– Привет. Как дела?
– Здравствуй. Все хорошо.
Вроде, спокойно отвечает. Даже дружелюбно.
– Как дети?
– Они вчера приехали. Лагерь понравился. Все хорошо.
Да понял я уже, что у вас без меня все хорошо! Но бесится не буду. Иначе она просто бросит трубку.
– Выросли, наверное, за лето, – говорю совершенно спокойно.
– Да! – живо отзывается Аня. – Выросли, похудели, загорели. Не узнать!
– Я хочу их увидеть.
Она молчит. Я жду. Терпеливо жду! И тут Аня произносит:
– Они вчера приехали… А у нас столько перемен. Впервые ночевали на новом месте, в другой квартире. В своих новых комнатах. И, знаешь, что меня больше всего поразило?
– Что?
– Ни Алиса, ни Макс ни разу не спросили о тебе.
А вот это больно. Очень. Прям как ножом в сердце!
– Что, уже забыли, что у них есть родной отец?
Не могу сдержать злости в голове. Или это не злость…
– Они молчат не потому, что забыли, – отвечает Аня. – Просто знают, что это больная тема. Особенно для Алисы.
– Почему – особенно для нее?
– Она знала, что ты мне изменяешь.
– Что?! Что значит – знала?
– Она видела тебя со Снежаной. Как ты целовался с ней в машине. Алиса следила за тобой какое-то время. И не знала, как рассказать мне. Она чуть не попала под машину на самокате, пока ты обжимался со своей любовницей!
Жесть… Вот это – вообще конченая жесть. Я даже предположить не мог ничего подобного!
Я оглушен словами Ани. Я в полном шоке. Мне как будто вылили на голову ведро помоев.
А, нет, я сам его вылил. На головы всей своей семье.
Алиса… Дочка… Она видела! Своими глазами! Вот почему она меня ненавидит…
– Я собираюсь с ними серьезно поговорить обо всей этой ситуации. Чувствую, что этот разговор необходим.
Аня так спокойна! А из меня вырывается какой-то жалкий хрип:
– Да…
– Они молчат, я молчу, мы все делаем вид, что тебя вообще никогда не было…
Меня не было? Я есть!
– Но это не так! – продолжает Анюта. – И я уверена, что молчать неправильно. Надо обо всем разговаривать.
– Надо… – снова лепечу я.
– Тут еще бабушки с дедушками в гости рвутся. И они будут давить на детей, каждый по-своему. В общем, я считаю наш общий разговор должен состояться как можно скорее.
– Общий? Что значит – общий?
– Если ты готов – приходи. Пообщаемся. Сам им все расскажешь.
– Я?
– Не хочешь или не можешь – я справлюсь и без тебя.
Не могу? Почему это я не могу?
– Когда? – спрашиваю с уверенностью, которой на самом деле не чувствую.
– Завтра вечером.
Аня кладет трубку. Я сижу, смотрю в стену. Меня аж трясет от всего этого. Или это последствия запоя?
Алиса считает меня конченым мудаком. Она и Максу, конечно, все рассказала. Дети меня ненавидят.
Что