Константин Эдуардович заулыбался.
— Да, от такого добровольно не отказываются, — согласился он. — Эх, зря ты даже не рассмотрел вариант поступления в высшую школу КГБ — такой специалист пропал…
— Не подумал, — вздохнул Директор с искренним сожалением.
Он задумался о том, как бы всё повернулось, служи Жириновский в КГБ — это бы изменило абсолютно всё. Карьерный взлёт был бы обеспечен просто послезнанием.
Того же Митрохина можно брать с поличным прямо сейчас, Поляков тоже, если Директор верно помнит, легко может быть арестован, после пары месяцев слежки. Последний даже более интересен, потому что это генерал-майор ГРУ — это добавит КГБ очков в извечной межведомственной конкуренции, что очень ценится руководством.
Как-то Директор смотрел документальный фильм об Олдриче Эймсе, сотруднике ЦРУ, который, за деньгу немалую, сдавал КГБ завербованных агентов — фамилии и детали биографии некоторых из них хорошо отложились у него в памяти.
Демонстративно поймать серию предателей — блестящая карьера гарантирована. А уже там, с верхних позиций в КГБ, можно делать всё, что нужно…
Но этот вариант развития событий для него закрыт — даже если он напишет анонимные письма, оснований доверять им у КГБ не будет, потому что непонятно, кто это написал и зачем.
А вот если это сделает кто-то из самого комитета…
«Сомнительно, что следует раскрываться перед Орловым», — подумал Директор. — «Да, я ему жизнь спас, мы хорошо работаем вместе, но…»
— Ладно, — захлопнул Гаськов папку. — Занимайся обычной деятельностью и не привлекай внимания. Поскрытничай ещё пару дней — это нормально, когда ты обеспокоен риском разоблачения, но постепенно твоя жизнедеятельность должна прийти в норму. Завербованные ведут себя именно так.
— Да, я помню, — кивнул Директор.
* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 1-й микрорайон, в парке, 27 августа 198 4 года*
— Да это нормально — они уже знают, что мы часто гуляем в парке, — махнул Орлов сигаретой. — Не суетись понапрасну — за нами слежка.
— Я не суечусь, я просто стараюсь минимизировать риски, — ответил на это Директор.
— В этом вся тонкость, — усмехнулся Геннадий. — Слишком правильно — это тоже подозрительно. Они уже внимательно тебя изучили и следят за любыми изменениями в твоей жизни.
— Ладно, — кивнул Директор. — Они уже вышли на тебя?
— Да, — подтвердил Орлов. — Я думал, что меня тоже будет окучивать Файзулла, но на меня вышел некий Шамсуддин Ализада. Одет, как бедняк, но камуфляж неудачный, потому что лицо у него не бедняцкое. Поговорили в чайхане у рынка, и он вкратце описал всю тяжесть моего проступка. Давит, требует подробности методики отбора кадров в ХАД — видимо, им сильно не понравилось, что стало очень тяжело засылать агентуру…
— Кому бы понравилось? — усмехнулся Директор.
— Странно, что они не спрашивают об этом тебя, — произнёс задумавшийся Геннадий и бросил бычок в урну у лавки. — Наверное, ещё не знают, что это ты за ней стоишь. Или знают только официальную версию, якобы это всё Гаськов…
— Они тоже действуют в условиях ограниченности и ненадёжности информации, — развёл руками Директор. — Нет ничего странного в том, что они знают не всё или располагают искажённой информацией.
— Да, — согласился Орлов. — Так о чём хотел поговорить?
— Разговор будет об амбициях, — ответил Директор. — Чего ты хочешь добиться?
— Не понял, — сказал Геннадий, нахмурившись.
— Вопрос же простой, — улыбнулся Директор. — Чего ты хочешь от жизни и службы? Ты ведь не просто так приехал в Афган? Наверное, ты рассчитываешь на карьерный рост?
— Я не карьерист, — покачал головой Орлов.
— Я же не твой парторг, — поморщился Директор. — Как ты, наверное, уже понял, карьеризм для меня — это положительное качество.
— К чему всё это? — спросил напряжённый Орлов.
— К тому, что я могу сильно помочь тебе с карьерой в КГБ, — ответил Директор. — И, потенциально, эта помощь будет настолько сильной, что ты сможешь обогнать Эдуардыча, если смотреть на дальнюю дистанцию.
— С чего бы тебе это делать, не говоря уже о том, как? — скептически усмехнулся Орлов.
— С чего? — спросил Директор. — А с того, что я располагаю сведениями о ряде интересных событий, которые ещё не произошли, но обязательно произойдут. И мне бы хотелось, чтобы некоторые из них не произошли и произошли иначе.
— Снова звучит, как бред, — усмехнулся Геннадий. — Многовато бреда, не находишь?
— В этот раз мы сможем проверить всё сравнительно быстро, — ответил на это Директор. — Что ты знаешь о генеральном секретаре Черненко? Каково состояние его здоровья?
— Ходят слухи, что болеет, — пожал плечами Орлов. — Проводит много времени в больнице.
— Десятого марта восемьдесят пятого года, — сказал Директор.
— Что это значит? — спросил Геннадий, закуривая вторую сигарету.
— Это дата его смерти, — ответил Директор. — Примерно после семи вечера он умрёт от остановки сердца.
— Менее бредово не стало, Вольфыч, — покачал головой Орлов и сделал очередную затяжку.
— Это способ проверки моих сведений, — произнёс Директор. — Хочешь знать, кого назначат следующим генсеком?
— Ну, озвучь свою версию, — улыбнулся Геннадий.
— Назначат Михаила Сергеевича Горбачёва, — сказал Директор. — Объявят об этом 12 марта. Кандидатуру предложит Андрей Андреевич Громыко — она будет принята Пленумом ЦК единогласно.
— Интересная версия, — кивнул Орлов. — И что ты предлагаешь делать с этой информацией?
— Ничего, — улыбнулся Директор. — Просто дожить до 12 марта следующего года и убедиться, что она верна. А дальше, удостоверившись во всём, нужно будет прислушаться ко мне — у меня есть интересные сведения об очень интересных людях.
— Например? — поинтересовался Геннадий.
— Рано, — покачал головой Директор. — Ты всё ещё настроен скептически. А вот когда скепсис пройдёт — тогда и обсудим эту тему.
— Договорились, — улыбнулся Орлов. — Но это же почти что пари, ха-ха! Ставлю своё месячное довольствие за апрель восемьдесят пятого, что это бред и не сбудется вообще ничего. Чем ответишь?
— Ставлю полугодичное довольствие, что всё будет так, как я сказал, — ответил Директор и протянул руку. — По рукам?
— По рукам! — пожал ему руку Орлов.
* Демократическая республика Афганистан, город Кабул,