— Товариси! — позвал их выглянувший из дома ХАДовец, лейтенант.
— Идём, — сказал Геннадий и Директор вышел из машины, вслед за ним.
В доме пахло сыростью, пылью, дымом, свежим хлебом, а также застарелым человеческим потом.
Лейтенант провёл их во двор, вокруг которого и строился весь дом — тут есть меджлис, то есть, мужская часть, а также харам, то есть, женская часть. В харам, несмотря на какой угодно статус, нельзя никакому мужчине, кроме главы семейства, и если нарушить это табу, зайдя в харам, то это может аннулировать закон о гостеприимстве.
А так, гостей тут убивать нельзя, это тоже харам, но есть крайне ограниченный список действий гостя, который разрешает хозяину «принять меры насильственного характера».
Это всего пять действий, не совершать которые очень просто: вхождение в харам, посягательство на женщин хозяина, тяжкое оскорбление хозяина или нападение на него, святотатство, наподобие осквернения священного писания, а также предательство гостеприимства, например, кража вещей или сговор с врагом хозяина в его доме.
И последнее предполагает, что в дом к человеку может прийти враг — такое тоже случается и хозяин обязан предоставить своему врагу кров, пищу и воду. Таков кодекс пуштунвали, коего придерживаются все честные пуштуны, а у иных народов Афганистана есть свои кодексы и нормы поведения, во многом схожие с пуштунскими.
Но ХАДовцы, судя по всему, ведут их в меджлис, поэтому никаких проблем возникнуть не должно.
В меджлисе их уже ждал ХАДовский майор и хозяин дома, пожилой афганец, возможно, лет шестидесяти. Эти двое уже преломили лепёшку и пьют чай.
Помещение отличается от привычных для Директора жилых комнат аскетичностью — по сути, из мебели тут есть только ковры у стен.
На этих коврах и сидят двое — Орлов посмотрел на хозяина и тот кивнул. Они с Директором сели на ковёр, сложив ноги под себя, в соответствии с местной традицией.
— Зачем они здесь? — спросил хозяин дома на фарси.
— Это важные люди от шурави, — пожал плечами ХАДовский майор. — Они просто послушают нашу беседу.
— Вон тот, с белыми волосами, не понимает, что я говорю, — криво улыбнулся хозяин дома. — А вот этот, курчавый, вижу по его блеклым глазам, понимает меня очень хорошо.
— Да, он переводчик, — кивнул майор. — Он будет переводить другому то, что мы говорим.
— Почему они не едят? — спросил хозяин дома. — И как их зовут?
— Нужно преломить хлеб, — сказал Директор Орлову. — Мы настораживаем хозяина своим неестественным поведением.
— Ох, забыл, — улыбнулся Геннадий и оторвал от лепёшки небольшой кусочек, который сразу же сжевал.
Директор поступил аналогично.
Хозяин разлил чай по пиалам и передал их гостям.
— Это Геннадий, очень важный человек среди шурави, — указал майор на Орлова. — А это — Владимир, тоже важный человек среди шурави.
— Меня зовут Хамидом, — приложил руку к груди хозяин дома.
— Он сказал, что его зовут Хамидом, — перевёл Директор.
— Я догадался, да, — кивнул Орлов.
— Что ты знаешь? — спросил майор.
— Я мало что знаю, — поморщился афганец.
— О чём они говорят? — тихо спросил Орлов. — Переводи…
Директор дословно перевёл слова обоих участников беседы, что вызвало у Геннадия лёгкую улыбку.
— Говори, что знаешь, — потребовал майор ХАД. — Нам будет ценна любая информация. Ты делаешь это не за просто так.
— Хорошо… — кивнул хозяин дома. — В городе есть несколько чужаков из других провинций. Едва ли вас заинтересуют трое из них, но один заинтересует точно — он гостит в доме у Амджата Хана.
— Кто тот чужак? — спросил майор.
— Человек Масуда, — после недолгого промедления, ответил Хамид.
— Того самого Масуда? — уточнил ХАДовец.
— Я бы стал тебе говорить это, если бы это был человек какого-то другого Масуда? — нахмурился афганец. — Конечно же, того самого Масуда!
— Масуд? — спросил у Директора Орлов. — Я верно понял, что речь идёт об Ахмаде Шахе Масуде?
— Вероятно, — кивнул тот.
— У шурави перемирие с ним, — покачал головой майор ХАД. — Наверное, он просто приехал к родичам.
Директор уже слышал, что в этом году было заключено перемирие между ОКСВА и Львом Панджшера. Шах Масуд — это заноза в заднице, от которой все очень хотели избавиться, но всё никак не получалось.
— Но он не родич Амджату, — парировал Хамид. — Значит, он приехал не просто так. А ещё я слышал, что в дом к Амджату зачастили разные люди, такие, например, как Мохаммад Тарзи и Хабибулла Омар…
Разговор продолжался следующий час, в течение которого Директор переводил каждое слово Орлову.
Ему был прекрасно понятен разговор, но не было понятно его содержание — разные имена, места, какие-то договорённости и прочие детали, по умолчанию известные собеседникам. Орлов, судя по всему, тоже не до конца всё понимал, но слушал перевод очень внимательно.
Наконец, майор ХАД был удовлетворён беседой и засобирался.
Они покинули дом и сели в УАЗ.
— Ты хорошо справился, Владимир, — кивнул Геннадий. — С тобой можно работать. Это был хороший перевод.
— Откуда ты знаешь? — нахмурился Директор.
— Я немного понимаю дари, — улыбнулся КГБшник. — Это была проверка твоей компетенции, и ты её благополучно прошёл.
— Всё это было спектаклем? — прищурившись, спросил Директор.
— Нет, — покачал головой Геннадий. — Хамид делится ценной информацией, потому что имеет от этого сотрудничества неплохой бакшиш, но он очень многословен и любит красивые словесные обороты, поэтому является прекрасным снарядом для испытания переводчика.
— А к чему эта проверка? — вновь нахмурился Директор.
— Мне нужен был отличный переводчик, пригодный для выполнения несколько специфических задач, — улыбнулся Орлов. — И я его нашёл — тебя! Теперь будем работать вместе.
— А бюро переводов? — уточнил Директор.
— Мне ты будешь нужен далеко не каждый день, поэтому служи там, сколько влезет, — пожал плечами Геннадий. — Но когда ты мне понадобишься, я буду изымать тебя у командования.
— А какой мне от этого прок? — напрямик спросил Директор.
— Ты же, как я понял из твоей биографии и последних событий, хочешь «смыть кровью» свой грешок? — спросил Орлов.
Директор не ответил.
— Хочешь, — кивнул Геннадий. —