Плащ из тигровой шкуры явно лучше и моднее, чем мой прежний. А ещё он бронированный, как оказалось. А вот шляпка — хрупкая. Юншэн обмолвился, что у любого мастера таких шляпок много, они быстро портятся, но очень эффективны. Мне она для скорости не нужна, если только для образа. Но я же не хочу, чтоб завтра вся школа обосралась, когда примчу в полном образе легендарного Ляома. Хотя и по клинкам знающий воин поймёт.
Заразы резервируют по пятьдесят единиц каждый. Но рубят всё, как раскалённый нож масло. Думаю, если бы в Разломе действовала магия, можно было бы обойтись там и этими. Лёгкими, как пёрышки, но острыми, как бритва. И из ножен вынимаются очень удобно. Стоит подтолкнуть, прям вылетают, как будто там пружины.
Ночью решил не караулить, не занимаясь ерундой. Потому что служанка, терпеливо стоявшая на входе часа четыре, при первой же возможности довела до нашего сведения о дополнительных привилегиях гостей министра.
Оказывается, мне по вечерам ванную с лепестками роз готовят в соседнем доме. Уже вторую ночь попусту парит бассейн два на два, который четыре служанки старательно наполняют, чтобы он был в готовности.
Учитывая, что Шан теперь при Мейлин, сама судьба велела поплавать с сестрицами и пообниматься без лишних ревнивых глаз. Чем мы с радостью и занялись.
Глава 17
Забавы Кумихо?
Когда утром перед выездом в школу я предстал перед Мейлин и её дядюшкой с клинками и плащом Ляома, оба с подозрением посмотрели на меня, но никак не прокомментировали. Шан тоже с подозрением посмотрела на мою довольную мину, но явно по другому поводу.
Цаца сегодня выглядит ещё шикарнее, чем вчера. Глаз от неё оторвать невозможно. Но пялиться при министре очень уж неудобно. Хотя он и сам открыто впился взглядом в племянницу при своей ветхой жене. Однако что говорить, всё семейство блаженным делается, когда видят красотку, будто это их общее достояние.
В школе всё по–прежнему. Занятия, прогулки, змеи. Никого не убил, некоторые от меня шарахаются почему–то, особенно, когда вблизи видят ножны клинков.
Вечером явился Юншэн, как и обещал. Уже с предложениями цены за те вещи, которые он успел посмотреть. Сбагрил ему примерно две трети барахла, которое вряд ли пригодится моим людям на родине. Мечи и плащи оставил для своего воинства, может, пригодятся. И без того за все трофеи Юншэн предложил две тысячи двести пятьдесят лян серебра. Вроде цифра страшная, но если переводить на наши монеты — это всего–то сто пятнадцать золотых рублей.
Когда напоследок я показал ему жемчужину из шкатулки великана, у старика глаза на лоб полезли. И губа нижняя затряслась. Немного подержав её, он вскоре заявил с придыханием:
— Это же жемчужина небесной русалки, дочери Мазу. Ещё такой артефакт зовётся Сферой вечной молодости. Настоянная на ней вода омолаживает кожу и волосы. Если пить такую воду, внутренние органы обновятся и излечатся. В умелых руках такая жемчужина продлевает жизнь на двадцать–тридцать лет. Любая знатная женщина грезит о таком чуде.
Хм, а великан был не глуп, купался в воде не просто так, омолаживался, пройдоха.
— И по чём такая? — Спросил я, торжествуя.
— Она бесценна. Это дар императорскому роду…
— Дарить я не собираюсь, сколько? — Перебил сварливо.
Юншэн растерялся сперва, но, пораскинув мозгами, ответил верно:
— Я выясню, господин, кто из дворцовых чиновников пожелает приобрести. Но об этом нельзя болтать открыто.
— Вот и не болтайте, — ответил хищно, подавая вторую жемчужину. — Это вам, за молчание. У меня ещё десять на продажу.
Старик чуть в ноги не упал от радости. Пообещал найти клиентов в ближайшее время.
Сестриц отпустил в городе покуражиться, монет дал, чтоб ни в чём себе не отказывали. У Министра выпросил сопровождающего, удивительно, даже нашли переводчика. Настроение у девушек на высоте, выходной заслужили. Поздним вечером довольный и я пошёл гулять по саду. Захотелось побыть одному. Вот чтоб вообще никого.
Сад у министра Цяо большой, служанки шныряют изредка по соседним тропкам то с едой, то с выпивкой. Доносятся далёкие голоса и смех, у министра посиделки с гостями. Слышно, как Мейлин играет на гуцине у себя в беседке, теперь я узнаю её игру.
Всё бы хорошо, ещё дня четыре продержаться и валить. Но не отпускает меня беспокойство. А тут прямо на дорожке в полумраке напарываюсь на лежащую погрызенную статуэтку лисицы. Твою ж мать, откуда⁈ Она должна быть в сумке!
Только собрался её открывать, чтоб проверить, а статуэтка вдруг выросла и в Мейлин превратилась! И не простую, а полностью обнажённую с распущенными до поясницы волосами. Позабыв обо всём, уставился на прелести, как первобытный человек. Худенькое, идеальное тело. Высокая красивая грудь небольшого размера, осиная талия, нежные бёдра. Завидев мой интерес, она ещё и покрутилась, демонстрируя крепкие выпуклые ягодицы и тощий животик.
Опомнившись, отвернулся. Ну это ж явно не Мейлин! Улыбка эта… лисья.
— Кумихо? — Спросил, затаив дыхание. Блин, сердце чуть ли не выпрыгивает.
— Да, — раздалось голосом Мейлин почти у самого уха. У меня аж мурашки пошли по шее.
— Прикройся, пожалуйста, — стону. — Это было очень неприлично.
Это было ошеломительно.
— Да, — согласилась Кумихо, но с нотками восторга в голосе.
Выглянула из–за плеча с довольным лицом. Уже в красном кимоно. Отшатнулся, пытаясь собрать мысли в кучу. Передо мной девятихвостая лисица, принявшая образ Мейлин!
— Ты же не Мейлин? — Переспрашиваю на всякий случай.
Отрицательно мотает головой, продолжая обворожительно улыбаться. Никогда не видел такого выражения на лице у цацы. Ну ясно же, что не она! Может и тело вымышленное, слишком уж хорошее.
— И насколько точно ты её скопировала? — Уточняю, пытаясь проморгать эти крохотные розовые сосочки.
— Полностью, — выдаёт Кумихо деловито, не сводя с меня торжествующих глазищ.
Писец, чувствую себя предателем. Будто надругался над цацей. Да для неё такое хуже смерти. Почему–то даже не сомневаюсь в этом. Если она узнает, что я видел её мелкие сиськи, утопится… точно утопится.
—