Делать нечего, пытаюсь достать противника дальше. В ускоренном режиме пробую блокировать его незримый путь по направлению шлейфа и улетаю сам к чёртовой бабушке, сметая пару–тройку тел.
В изнанке подловить не выходит, хитрец просто не выныривает атаковать, потому что меня не видит. И будто знает, что в ускоренном режиме проматываю последние остатки резерва.
Пробую морозящую шрапнель, а она вообще сквозь шлейф пролетает, не нанося урона, будто я призрака атаковал. Как некстати крадутся недобитые воины, на которых приходится отвлекаться. А мне зевать вообще теперь нельзя. Где бы я ни встал, всюду главарь вырывается через пару мгновений, шелестя своими нерушимыми клинками. Разогнался не на шутку этот мастер Ляома. А я уже вымотался. Ещё эти долбаные туши лошадей и тела мешают.
Смекнув, что только в конечной стадии атаки, увидев меня, он выскакивает из невидимости и обретает плотность, иду на авантюру. На ходу вынимаю шарик «Дымное зеркало» и грею его в руке, чтоб впитал мой образ. В процессе отпрыгиваю от очередного выпада.
— Да отвали ты! — Фыркаю на него, швырнув вдогонку «Жало», которое пронеслось сквозь призрака, даже не зацепив.
Понимая, что такой обман сумею провернуть лишь раз, пытаюсь вычислить до доли секунды тайминги его рывков. Для этого ещё два раза подставляюсь и выхватываю по щиту болезненно, а следом и по поножам гад заряжает клинком, явно прощупывая. Но артефакты Разлома держатся. А вот резерв на мели.
Уйдя во вторую изнанку на последние крохи, бросаю рядом орешек, и жду, когда проявится. Дым медленно, но верно вырывается вверх и в стороны, а там уже «я» стою статуей, на которую только дебил купится. По шлейфу видно, что Тигровый мастер делает свой рывок. Через мгновение проявляются его машущие поперёк клинки. Дурачок торжествует, выходя из своего боевого режима. А тем временем неминуемо в ухо ему летит «Пиявка».
И входит ведь, продавливаясь в череп и мозги, как миленькая.
Маг раскрывает пачку для крика. Тело теряет плотность, вытягиваясь снова в тигра. Да ёп вашу дивизию! А нет… башка не выскользнула, так и осталась висеть. Плащ из тигровой шкуры уносится вперёд и расстилается на земле. Ляома виснет на моём клинке безвольной куклой, пока я его безжизненное тело не роняю.
Засомневавшись, что он помер, снимаю заботливо конусовидную шляпку, дабы не портить, и раскалываю голову морозящим мечом.
— Кажется, сдох, — объявляю вслух.
Все три тигра замерли и смотрят на меня с интересом. А нет, не на меня. Красный свет озаряет пространство. Моё бешеное сердце обваливается с перепуга.
— Да чтоб тебя! — Выругался, обернувшись и увидев старую знакомую, девятихвостую лисицу.
Сидит такая довольная, глазки хитрющие.
Так, пора разобраться, что тут нам Тигровый мастер привёз. Али–экспресс, чёрт бы его побрал.
Глава 12
Город Синин
Первым делом собираю пластинки от плётки, которые разбросало повсюду. Поднимаю второй щит Разлома и «Жало». Попутно наблюдаю, как шевелятся недобитые воины, увидевшие Кумихо. Даже уж точно помирающие хотят уползти подальше. И не только они, ещё не подохшие лошадки зашевелились и забились отчаянно. Похоже, такой сильный злой дух тревожит любую сущность похлеще самой смерти.
Одни лишь тигры сидят смирно, как кошачьи статуэтки. Ждут чего–то.
Собрался уже приступать к самому «сладкому», обшарить Тигрового мастера, положив глаз на его тонкие клинки. Но лисица встала между мной и трупом, посмотрев с надеждой.
— Ну чего ты, рыжая? — Спрашиваю на китайском.
Подрывается и, хвосты распушив, трусит к тиграм. Метров за пять усаживается и скулит.
Так, понял. Просит их освободить. Иду.
— Стойте смирно, морды, — говорю строго, но с опаской.
Тигры замирают. За освобождение первого берусь, готовый в любой момент отскочить в ускорении. Дырколедом цельный металлический обод на шее нейтрализую. Мощный зверь даже вида не подаёт, пока вожусь. Но когда цепь падает, чуть помедлив, встряхивает головой и идёт горделиво к лисице. Пока они нюхают друг друга, я второго высвобождаю. Затем третьего.
Перенюхались. Лисица побегала вокруг всех трёх тигров, как несмышлёная дурочка. А затем тигры драпанули прочь вдоль реки на юг, даже «спасибо» не сказав. Рыжая же уходить не спешила. Подошла ко мне и начала приставать.
— Ладно, рыжая, ну где почесать?
А везде. Мордашку подставляет, бока.
— Если блохи задолбали, лучше отвали? — Фыркаю на неё. Лисица отрицательно мотает головой. — Ладно, иди сюда, красотка.
Чешу, и сам получаю удовольствие. Только хвосты не даёт трогать, сразу напрягается. Когда лизаться лезет, целую в нос и отпускаю.
— Всё, подруга, у меня дела.
Послушно отступает и садится. Смотрит неотрывно, хвосты веером.
Наконец, приступаю к самому интересному. Теперь Кумихо просто наблюдает за тем, как я обшариваю обоих драконо–магов, забирая у них монеты, кинжалы, нефритовые браслеты со встроенными каменьями, кольца и ожерелья. У одного не поломанную шляпку изымаю, которую в холодный карман убираю сразу.
У Тигрового мастера в первую очередь хватаю клинки, затаив дыхание. Обоюдоострые тонкие мечи уже не светятся иероглифами, но они никуда не делись. Стоит ухватить за рукояти, и контуры разгораются вновь, вытягивая мой резерв! Это ж надо, такие прочные. И об щит не обломались, и плеть инопланетную разметали легко. При этом ни одной зазубрены не видно. Попробовал на остроту, хера се бритвы! Вдобавок, лёгкие, что пушинки. Хотя это не всегда хорошо. Ножны тоже странные, вообще наощупь мягкие и невесомые. А ещё довольно красивые. Чёрные с фиолетовыми и розовыми узорами, немного бабского стиля. Сам пояс тоже забираю, он мягкий и кожаный, на нём ещё прикреплено восемь мелких метательных кинжалов в чехлах.
А ещё на верёвке висит прямоугольная золотая бирка три на пять сантиметров с тремя выгравированными иероглифами. По–китайски я говорю, а вот читать духи не научили. Веет от неё чем–то, но не так сильно. Сняв с пояса, убрал в сумку, на цветмет сдам.
Забрал у главаря ещё два браслета, два кольца, перстень золотой с тиснением в виде тигра в профиль и тремя иероглифами. Видимо, надев его, смогу теперь тиграми управлять. Счастье–то какое! С шеи снял два амулета и золотую цепь толщиной, как у бандитов в девяностых. На ней и подвески с мелкими бирками, на которых по два иероглифа выбиты. Стоит цепи голой кожи коснуться, письмена сразу светиться фиолетовым начинают, скромненько кушая мой резерв. И чем–то освежающим