Мэйлинь, метавшаяся по своей клетке, фыркнула, полная презрения.
— О, а ты святая? А тот мешочек с аконитом? Знаю я, что это для Лань! Хотела избавиться от неё чтобы самой повыше забраться?
Тан Лань, до этого пребывавшая в состоянии прострации, медленно, с нескрываемым изумлением, повернула голову в сторону сестры. «Вот это новости…»
— Вот именно! — завопила Сяофэн, найдя в этом новый повод для истерики. — Значит, ты в курсе, что это была не я! Меня обвинили в отравлении нашего отца, а его отравила твоя драгоценная матушка, императрица!
— Молчи, гадюка! Не смей говорить о моей матери! — взревела Мэйлинь, и в её голосе впервые прозвучала неподдельная ярость. — Она погибла героиней!
— Героиней? Она была демоницей! — не унималась Сяофэн, её слова лились ядовитым потоком. — И тебя такой же сделала! Что это за дымка от тебя исходит, а? Колдовская? Ты демонов к себе подселила или злых духов призвала? От тебя ведьмой пахнет за версту!
— Зато у меня есть сила! — выпрямилась Мэйлинь с гордым видом. — А ты кто? Пыль под ногами! Ещё и безродная, от наложницы рождённая!
— А ты — дочь колдуньи! — парировала Сяофэн, исчерпав более изощрённые оскорбления.
Тан Лань сжала виски пальцами. Головная боль, тупая и навязчивая, грозила расколоть её череп надвое. В этом хаосе взаимных обвинений, сведений старых счётов и ядовитых уколов не то что поспать — собственные мрачные мысли было невозможно услышать. В её измученной голове промелькнула совершенно абсурдная, отчаянно-ироничная мысль: «Вот бы всю эту благородную семейку на телешоу… «Скандалы, интриги, расследования: Специальный выпуск из императорской темницы». Уверена, этот выпуск побил бы все рейтинги Поднебесной. Зрители бы с попкорном следили, кто кого больше отравил и столкнул в озеро».
Она бессильно опустила голову на колени. Победа Цан Синя, крушение династии, её собственная судьба — всё это вдруг показалось каким-то грандиозным, но до иронии глупым спектаклем, кульминацией которого стал вот этот душераздирающий склокой трёп трёх принцесс в каменных клетках. И в этом абсурде было что-то бесконечно утомительное и по-своему ужасное.
— Раз уж ты такая сильная колдунья, — не унималась Сяофэн, с сарказмом, способным протравить камень, — почему бы тебе не продемонстрировать свою мощь? Высвободи нас отсюда! Или твои духи только для того, чтобы на сестер нападать?
Мэйлинь, всё ещё пылая от гнева, фыркнула с презрением.
— Я могу призывать духов и накладывать дымки сокрытия! Я не умею сквозь стены ходить! Моё искусство — это искусство влияния, а не грубой силы!
— Стой! — внезапно раздался резкий, властный голос Тан Лань.
Он прозвучал так неожиданно, что обе сестры разом замолчали, уставившись на неё. Лань подняла голову, и в её глазах, до этого потухших, вспыхнула искра не привычного отчаяния, а острого, почти безумного расчёта.
— Ты не ходишь сквозь стены, — медленно проговорила Лань, вглядываясь в Мэйлинь. — Но дух… дух ведь бестелесный? Ты же напала на Ван Широнга в той лекарне Либо. Не сама, а твой дух, верно? Тот самый, что выглядел как дымчатый призрак.
Мэйлинь, сбитая с толку таким внезапным поворотом, кивнула, на её лице застыло выражение глупого удивления.
— Ну… да. Дух-странник. Он может проникать куда угодно.
— Значит, — голос Лань понизился до сговорчивого, заговорщицкого шёпота, который, однако, был слышен в мёртвой тишине темницы, — ты можешь вызвать этого духа и направить его… к охраннику. К тому, у которого висят ключи от этих клеток.
Мэйлинь снова кивнула, её рот приоткрылся от начинающего осознания.
— Тогда КАКОГО ЧЕРТА МЫ ЕЩЁ ЗДЕСЬ СИДИМ⁈ — это прошипела Сяофэн, буквально подпрыгнув на своей кровати от нетерпения. Она говорила шёпотом, но с такой интенсивностью, что казалось, вот-вот лопнут её сосуды.
На лице Мэйлинь происходила настоящая битва эмоций. Надменность и обида боролись с внезапно вспыхнувшей надеждой. Её ум, привыкший к интригам, но не к практическим действиям, с трудом переваривал столь простой и гениальный план.
— А-а-а… — протянула она наконец, широко раскрыв глаза. До неё, наконец, дошло. Её взгляд метнулся к массивной железной двери, за которой слышалось тяжёлое дыхание стража. — Точно… Ключи…
В её тоне слышалось не столько восхищение гениальностью плана, сколько досада, что она сама до этого не додумалась. Она отступила на шаг вглубь своей камеры, её лицо приняло сосредоточенное выражение. Пальцы начали складываться в причудливую мудру, а губы — шептать заклинание, от которого воздух в сырой темнице стал звенеть и холодать.
Три принцессы, всего мгновение назад готовые перегрызть друг другу глотки, теперь были объединены одной целью. Правда, ненадолго. Но даже в этом отчаянном и комичном единстве была своя, весьма сомнительная, надежда.
Воздух в камере Мэйлинь сгустился и заколебался, словно над раскалёнными камнями. Шёпот сестры, полный странных, гортанных звуков, струился по сырому камню, и вскоре из полумрага у стены начал проявляться силуэт. Он был подобен клубящемуся дыму, но дыму живому, обладающему смутными очертаниями низкого, приземистого человечка с длинными, костлявыми пальцами. Это был дух-странник, слуга, привыкший выполнять грязные поручения.
Мэйлинь, сжав кулаки и с неподдельным усилием, мысленно направила его. Бестелесная тень просочилась сквозь щель под массивной дверью, словно струйка воды.
За дверью, в слабо освещённом коридоре, сидел стражник. Боевой дух, царивший днём, давно улетучился, сменившись ночной скукой. Его голова, увенчанная тяжёлым шлемом, клевала носом, упёршись в древко алебарды. На его поясе, на толстом медном кольце, висела связка ключей — трое увесистых железных изделий, символизирующих заключение.
Дух-странник, невидимый для дремлющего воина, приблизился бесшумно, как ночной кошмар. Длинные, дымчатые пальцы протянулись к поясу. Они не были полностью материальны, но обладали достаточной силой, чтобы заставить металл дрогнуть. Пальцы обхватили кольцо. Ключи звякнули, но так тихо, что звук потонул в храпе стража. Одно ловкое движение — и медное кольцо расстегнулось.
Связка, тяжелая и холодная, оказалась в призрачной ладони. Дух, не мешкая, поволок её обратно к двери, протащив сквозь ту же щель. Железо с глухим стуком упало на каменный пол прямо перед решёткой камеры Тан Лань.
Сердце Лань заколотилось, заглушая все другие звуки. Она затаила дыхание, прислушиваясь. Храп за дверью не прервался. Медленно, как во сне, она протянула руку сквозь прутья, её пальцы сомкнулись на холодном металле. Каждое движение было выверенным, бесшумным.
Она вставила первый ключ в массивный замок своей клетки. Не подошёл. Второй… Сквозь железо прошла лёгкая вибрация — щелчок был едва слышен, но для неё он прозвучал громче дворцового колокола. Засов отодвинулся.
Тан Лань тихо, с невероятной осторожностью, толкнула решётку. Дверь её