Вот парадокс. Поскольку в Китае сохранилась власть коммунистической партии, нам кажется порой, что там государственное регулирование было сильнее, чем в России. Однако на самом деле большая часть огромной крестьянской страны работала на выживание без помощи государства, но и без больших помех с его стороны. У нас же государство, чтобы удовлетворить своего избирателя, помогало тем, кто сам конкурентоспособную продукцию не производил, и мешало (собирая высокие налоги) тем, кто в иной ситуации мог чрезвычайно успешно работать.
Если бы мы пошли китайским путем, государство должно было бы сказать в девяностые годы миллионам людей: крутитесь как знаете, не будет ни дотаций, ни пенсий, ни зарплат значительной части бюджетников… Понятно, что подобный китайский путь вызвал бы в России даже большее отторжение, чем та политика, которая вышла у нас на деле. Хотя при таком «зверином капитализме» мы, возможно, могли достичь такого же экономического чуда, которое сотворил Китай.
Чудо это состояло в том, что Китай завалил весь мир чрезвычайно дешевой продукцией, победившей иностранную в конкурентной борьбе. А дешевизна производства определялась низкими зарплатами и низкими налогами. У нас же за столь низкую зарплату, как в Китае, ни рабочий, ни колхозница трудиться не желали. И государство, зависимое от рабочих и колхозниц, не желало снижать налоги. Вместо экономического чуда в итоге получили экономическую стагнацию.
И еще один момент отличал нас от Китая. Туда активно шел иностранный капитал, привлеченный дешевой рабочей силой. Он приносил свои технологии. И китайцы не кричали, что их порабощают, а радовались создаваемым этим капиталом рабочим местам. У нас же зарплата в сравнении с Китаем была высокой, крики — громкими, а качество рабочей силы (обладающей склонностью приложиться к бутылочке) — плохеньким. Так что прежде чем проиграть Китаю в конкурентной борьбе на мировом рынке товаров, мы проиграли ему конкурентную борьбу за инвестиции.
Глава вторая. О том, как Иосиф Виссарионович подкузьмил Михаила Сергеевича
Важнейшим рубежом в истории нашей страны стала перестройка, провозглашенная Михаилом Горбачевым во второй половине 1980-х. После долгого правления весьма немолодых руководителей Советского Союза — Леонида Брежнева, скончавшегося в 1982 году, Юрия Андропова, скончавшегося в 1984-м, и Константина Черненко, скончавшегося в 1985-м, на посту генерального секретаря ЦК КПСС оказался Михаил Горбачев, которому в тот момент исполнилось лишь 54 года. По меркам позднесоветского времени это было немного для политического лидера страны. Но принципиально важно было, пожалуй, даже не количество исполнившихся генсеку лет, а то, что он принадлежал к новому поколению советских людей — поколению шестидесятников, как принято его называть.
Великую Отечественную войну Горбачев застал еще подростком, трудился в тылу, на фронте не бывал. Житейская мудрость, сформированная опытом предыдущего поколения, — лишь бы не было войны, остальное как-нибудь устроится, — для него не имела определяющего значения. Не в смысле войны, естественно, — Горбачев был очень миролюбив, — а в том смысле, что помимо мирного сосуществования с соседями он хотел еще как следует обустроить наше существование внутреннее: провести преобразования, позволяющие исправить недостатки социализма, ставшие к тому времени очевидными. Большое влияние на него оказала десталинизация, осуществленная на ХХ съезде КПСС в 1956 году, и в целом эпоха хрущевской оттепели.
Вместе с Горбачевым пришла к власти целая плеяда партийных руководителей из поколения шестидесятников со схожими взглядами, если говорить о них в целом, но очень разными подходами, если рассматривать конкретные методы исправления социализма, которые эти люди считали эффективными. В целом политиков, начавших преобразования, иногда называют прорабами перестройки. Среди этих прорабов были люди более консервативные — например, Николай Рыжков и Егор Лигачев, — и более радикально настроенные — например, Борис Ельцин и Александр Яковлев. Но все они по своим взглядам сильно отличались от уходивших из жизни в ту эпоху партийных стариков брежневского поколения.
Прорабы перестройки в борьбе с наследием прошлого
Для того чтобы разобраться во влиянии горбачевской перестройки на дальнейшую жизнь России, следует внести существенные уточнения в сложившиеся представления о событиях второй половины 1980-х, поскольку сегодня (сорок лет спустя) некоторые важные преобразования тех лет вспоминаются и обсуждаются постоянно, тогда как другие практически исчезли из памяти, причем как у людей, поддерживавших перестройку, так и у тех, кто считал ее комплексом разрушительных действий. Горбачев запомнился в основном двумя реформами. Во-первых, он осуществил демократизацию Советского Союза, предоставив народу свободу слова, а затем организовав свободные выборы народных депутатов. Во-вторых, он провозгласил новое мышление в международных отношениях, устранил конфронтацию СССР с НАТО и отпустил на свободу страны Центральной и Восточной Европы, находившиеся в политической зависимости от Москвы. Об этом сегодня вспоминают постоянно. Однако практически позабытой оказалась экономическая реформа, осуществленная в эпоху перестройки.
В массовом сознании сохранились кооперативы, которые возникли при Горбачеве после многих десятилетий господства государственной собственности, но не сохранились преобразования, осуществленные на государственных предприятиях, хотя по воздействию на экономику они были значительно важнее. Именно реформа системы управления госпредприятиями сформировала ту кризисную экономическую ситуацию, которая сложилась в СССР к началу 1990-х годов и из которой затем пришлось выводить хозяйственную систему реформаторам девяностых. Горбачев хотел изменить к лучшему материальную сторону жизни советских людей, повысить эффективность производства, ликвидировать товарный дефицит, создать материальные стимулы для работников госпредприятий. Но реформаторы эпохи перестройки опасались выйти за рамки социализма и отказаться от так называемых «исторических преимуществ социализма перед капитализмом», о которых твердили все советские учебники обществознания. Реформаторы эпохи перестройки опасались создать такую экономическую систему, при которой возникнут инфляция, безработица и кризисы перепроизводства товаров. Они стремились совместить хорошее с лучшим, ориентируясь в основном на опыт рыночного социализма, существовавшего в некоторых странах соцлагеря, однако этот опыт был изучен ими весьма поверхностно. В результате по итогам перестроечной реформаторской деятельности получилось сочетание худших качеств, присущих административному и рыночному социализмам, что вогнало советскую экономику в тяжелейший кризис.
Что же предстояло реформировать в экономике перестроечной эпохи? Во-первых, эта экономика основывалась на государственной собственности, не допускавшей частного предпринимательства. Во-вторых, государственные предприятия управлялись при помощи планов (приказов), разрабатывавшихся в экономическом центре (правительстве, министерствах, государственных комитетах). Планы предписывали предприятиям, какую продукцию производить и в каком объеме. В-третьих, согласно существовавшей тогда системе распределения прибыли хорошо работавшие предприятия не могли сильно оторваться от плохо работавших. В-четвертых, плохо работавшие предприятия искусственным образом поддерживались на плаву, поскольку государство по определенным причинам хотело получать их продукцию, а также было заинтересовано в том, чтобы трудящиеся не теряли работу и зарплату. В-пятых, отсутствие материальных стимулов и жесткость планов приводили к товарному дефициту, поскольку предприятия, с