Фашисты начали буквально охотиться за украинскими женщинами и девушками. Основным методом мобилизации стали массовые облавы на улицах, базарах, возле церквей и т. д. Нередко по ночам проводилось прочесывание городских кварталов и жилых домов. Всех, кто подходил под мобилизационные требования, силой отправляли на сборные пункты.
Весьма охотно прибегали гитлеровские провокаторы к подлому обману. На промышленных предприятиях оккупанты практиковали проведение «рабочих собраний» якобы с целью выявления желающих поехать на работу в «рейх», заведомо зная, что рабочие откажутся от такой поездки. Но это нисколько не смущало гитлеровцев. Так, когда не нашлось добровольцев среди рабочих, собранных 7 января 1943 г. на территории витебской фабрики «Знамя индустриализации», где фашисты оборудовали ремонтные мастерские, наиболее квалифицированных молодых рабочих отделили, отконвоировали на железнодорожную станцию и погрузили в эшелон. Для того чтобы завлечь в ловушку побольше людей, в ход шли объявления о «выдаче продовольствия», «гуляниях», «бесплатных киносеансах» и т. п. В Полтаве, например, оккупанты известили рабочих железнодорожного депо о выдаче им пайка, а когда изголодавшиеся люди с сумками, котелками пришли на вокзал, полиция тут же оцепила очередь и загнала всех в вагоны для отправки в «рейх». В Таганроге захватчики объявили о регистрации мужского населения под предлогом выдачи хлебных карточек и всех, кто явился на регистрацию, силой вывезли в Германию[455].
Гитлеровцы сами признавали, что «число добровольно вербующихся весьма незначительно» и никогда не превышало 10 %[456], но собранных силой людей зачастую объявляли в пропагандистских целях «добровольцами». На вагонах эшелонов, отправляющихся в «рейх», вывешивались транспаранты со словом «добровольцы» и флаги, окна вагонов украшались цветами.
Рабочий из Ворошиловграда В. Ф. Письменный рассказал о том, как он стал «добровольцем»: «Когда меня 24 августа 1942 г. полицейские задержали на улице во время облавы и привели на биржу труда, у меня отобрали документы и предложили добровольно выехать в Германию. При этом всячески агитировали, восхваляя жизнь в Германии, и клеветали на жизнь в Советском Союзе. Через несколько дней ко мне на квартиру явился полицейский и потребовал явиться на биржу труда для отправки в Германию как добровольца. Так я был отправлен „добровольцем“ в Германию…»[457]
С начала весны 1943 г. охота на советских людей достигла апогея. Даже сами оккупационные чиновники информировали своего шефа Розенберга о применении таких «методов вербовки рабочей силы, которые, быть может, берут свое начало в самых черных периодах торговли рабами»[458].
Повсеместно на оккупированной советской территории гитлеровские людоловы проводили массовые, крупномасштабные облавы. Войска, жандармерия, полиция с собаками перекрывали выходы из городов, оцепляли улицы, целые городские кварталы, базары, вокзалы, учреждения, даже останавливали поезда. Фашисты хватали всех без разбора (в том числе стариков, женщин с детьми, инвалидов) — никакие оправдательные документы или особые жизненные обстоятельства не принимались во внимание. Вслед за солдатами двигались грузовики, до отказа наполняемые жертвами облавы. Нередко, попав в облаву, человек бесследно исчезал и давал знать о себе лишь спустя длительное время уже из Германии. Улицы городов пустели, ибо горожане, охваченные паникой, не рисковали выходить из домов.
Вот как проходила одна из таких крупномасштабных облав в Минске 17 апреля 1943 г. По заранее намеченному плану город был разделен на шесть участков. Три полицейских полка и два полка вермахта окружили Минск и стали концентрически продвигаться к его центру, чтобы полностью закрыть выход из города. Внутри каждого из шести участков действовали команды полиции безопасности и СД, а также полиции порядка. В этот день для принудительной отправки на работу в «рейх» было захвачено около 1100 человек. За одну ночь в Кременчуге, когда город сплошным кольцом окружили цепи автоматчиков из тыловых войск, а патрули тщательно обыскивали каждый дом, было схвачено и отправлено в Германию 450 человек в возрасте от 14 до 30 лет[459].
Во время одной из облав, охватившей одновременно все предприятия, учреждения и жилые кварталы Львова и длившейся несколько суток, возникла невероятная паника. Местная оккупационная администрация даже написала губернатору дистрикта Вехтеру докладную записку, в которой сетовала на применяемые при «вербовке» «недопустимые методы», приведшие к параличу всей жизни в городе. Люди перестали ходить на работу, вообще появляться на улице, чтобы не угодить в облаву. Во время облав в г. Геническе оккупанты арестовали 120 человек, пытавшихся избежать отправки в «рейх». Всех арестованных подвергли пыткам, многие из них стали инвалидами[460].
Некоторое представление о переживаниях людей, перенесших ужасы, связанные с угоном в фашистскую Германию, дает отзыв писателя А. Левады: «В Донбассе трудно найти семью, из которой не был бы взят кто-либо в немецкое рабство. В Ворошиловграде, как и во всех городах и селах области, это то, что наиболее потрясло людей… Моя бывшая квартирная хозяйка З. Я. Ковалевская рассказывала об этом так: „Вы видели когда-нибудь, как ловят петлями на базаре и тащат в будку собак? Так ловили немцы нас. Это была настоящая чудовищная охота на людей, охота со стрельбой и улюлюканьем…“»[461]
Дикие сцены имели место в Киеве. Уже к концу 1942 г. в фашистскую Германию было отправлено до 11 % киевлян. С весны 1943 г. бесконечные облавы проходили в центре города, на Подоле, Соломенке, Куреневке, в Дарнице. На кондитерской фабрике им. К. Маркса, где хозяйничал немец Юнг, «вербовщики» отобрали для отправки в «рейх» 50 девушек, но на сборный пункт явились только восемь. Тогда 18 марта 1943 г. жандармерия окружила фабрику и начала хватать, связывать и бросать в автомашины всех, кто попадался под руку. Улица наполнилась криками ужаса, рыданиями. Когда машины с пленницами отъезжали, некоторые матери бросались под колеса. За весь период оккупации из Киева было вывезено в фашистское рабство 100 тыс. человек[462].
Начальник отдела по использованию рабочей силы генерального комиссариата «Белоруссия» докладывал в апреле 1943 г.: «Генеральный округ до сих пор отправил в рейх 40 000 восточных рабочих, из них только в марте было отослано 4300 человек. Эти достижения в последнее время стали возможными лишь благодаря поддержке полиции: большая часть этой рабочей силы была схвачена полицией»[463].
В декабре 1943 г. полиция безопасности и СД, подразделения вермахта начали проводить в жизнь распоряжение главарей фашистской клики об отправке на работу в Германию абсолютно всех трудоспособных, включая детей 10-летнего возраста[464].
Прямым продолжением преступных действий гитлеровцев по угону советских граждан на работу в Германию была принудительная эвакуация населения городов и сел при отступлении фашистских войск с территории СССР, являвшаяся частью политики «выжженной земли». Осуществляя массовый угон населения, находившегося за 100 км от линии