Смотрю на строчку и думаю: когда американский президент ездит по странам соцлагеря, это уже не дипломатия, это — инвентаризация. Типа: «Польша — почти готова. Венгрию — можно грузить. Чехословакию оставим на осень. Болгария — под вопросиком. Румынию пока не трогать, там Чаушеску буйный». Выглядит, как будто дядя Джордж проверяет свежекупленное имущество: пыль смахнёт, крышу осмотрит, глянет, нет ли советских войск на чердаке. Всё чин-чинарём.
Возбуждённый будущими поступлениями в бюджет, шеф выгнал меня из кабинета, и я пошёл в свой, где хозяйничали Аня и Марта. Аня, оказывается, скоро выходит замуж. За замечательного мужика, который её «вывез в Геленджик»! Осенью свадьба, и скорее всего, мне придётся искать новую секретаршу. С этими обязанностями вполне может справится и Марта Луиза. Но она улетает в августе домой, а затем в Англию — на учебу в Оксфордский университет.
— Это подписать. Аня сказать — можно. Это сводка за неделю. Это донос… — ценный работник, которая ни в какую не хотела сидеть в элитных «Соснах» в одиночку, помогает как может.
Но, если честно — больше мешает. Отвлекает мою, и так не сильно светлую сегодня голову на всякие мысли… фривольного характера. Молодая, фигуристая, жаркая. Сидит тут, приблизившись ко мне вплотную, обдаёт горячим дыханием — и как я после этого должен работать?
Может, мне в этой жизни с женой повезёт? В прошлой — не везло дважды. Хотя, скорее всего, я сам виноват…
— Донос? — переспросил я, выдернутый из своих мыслей.
— Нанонимка, — серьёзно кивает Марта, пробуя новое слово на вкус.
— Анонимка, — поправил я и взял тетрадный листок, свернутый в четыре раза.
«Довожу до вашего сведенья…»
— Я уже читать, — призналась Марта. — Спросить у Ани… она сказала: анконимка… Донос, то есть! Я ей не показывать, только тебе. Расскажешь потом?
— О чем? О том, что мой зам занимается спекуляцией? Да он просто привез со Шпицбергена личные вещи, и продаёт их. Это не спекуляция.
— Спеку… Спекуля… — с первого раза слово моя малышка не выговорила, но она упорная.
Марта усиленно учит русский язык, поэтому сама просит меня разговаривать с ней по-русски. Старается говорить правильно, даже если не до конца понимает, о чём речь. Иногда из-за этого у нас получаются странные диалоги:
— Ты почему не спишь? — спрашиваю.
— Я слушать холодильник. Он говорить.
И ведь не поспоришь — наш советский холодильник вполне может ночью начать «говорить».
А ещё она завела тетрадку, куда записывает «непонятные, но красивые» слова. Вчера туда попали: «пельмени», «хозрасчет» и «отмазка». Последнее я ей долго объяснял, приводя примеры из жизни и работы в крайкоме.
И что удивительно, рядом с ней я и сам начинаю выговаривать слова чётче, а думать проще.
— Спекуляция — это когда покупаешь для перепродажи по более высокой цене, — поясняю я. — За это у нас наказывают. И строго… Но я эту бумагу сожгу.
Интересно, кто так невзлюбил Сергея Верхоенко? Человека компанейского, беззлобного и нежадного. Может, из зависти. А может, не поделили что-то… Проводить анализ почерка? Ну что я — следователь? И ведь бумажка эта могла не ко мне попасть, а уйти, например, в ОБХСС. Там бы зацепились. Понятно, конечно, что и в этом случае я бы всё разрулил. Но сам факт… Если зам окажется под следствием — пусть даже формально — мне это аукнется.
— Это у вас нельзя? Купить и продать — нельзя⁈ А как… — Марта округлила глаза. — О майн гот, я забыла! Я звонила домой! Вот куда предлагает вложить кроны мой поверенный…
Она схватила свою сумку и вытащила из неё листок, тонко пахнущий духами. Красивым норвежским почерком на нем были выведены названия компаний:
1. Walmart Inc. (WMT) — розничный дискаунтер США. Быстро растёт выручка.
2. Amgen, Inc. (AMGN) — Биотехнологическая компания. В июне они получили одобрение FDA на свой препарат — эпоэтин для лечения анемии. Акции Amgen взлетели: за неделю после одобрения цена поднялась с $38.50 до $46.50.
3. Dell Computer Corp. — отрасль быстро развивается.
Вторую — не знаю, первую — где-то слышал, ну и третье, конечно, — да. Зачеркиваю второй пункт и пишу четвертый:
4. Intel.
Пододвигаю лист к Марте:
— Вот эти купи ещё.
— Яволь! — серьёзно кивнула головой девушка.
Тьфу, немецкий язык, конечно, один из мировых и великих, но даже из уст Марты он режет слух.
— Лучше по-русски: «Так точно!» — подсказываю.
Девушка улыбается и записывает себе в тетрадку: «Яволь = Так точно!» И ставит сердечко.
Вечером идём в «Ригу». Недалеко, вкусно и что немаловажно — местным официантам я хорошо знаком. У меня тут встреча с моими «подельниками» по оконному кооперативу, где я имею 38%. Ещё 30% у Полоскина, 15% — у Славнова, и 17% — у Александры, не так давно ставшей Курагиной. Все уже успели получить первый большой куш с немецкого контракта. Хотя Александра и раньше не бедствовала — её видеосалон стабильно приносил денюжку.
— За месяц — три шестьсот. Твои — тысяча восемьсот, — протянула мне конвертик Сашка.
— Дай, — цепкая и проворная ручка Марты схватила его раньше меня.
Она любит всё считать и пересчитает. Потом мне вернет. Наверное.
— Опять упала выручка? — спросил я очевидное.
— И выручка и налогов приходится больше платить… Да у всех так, — Сашка величественно повела своим шикарным бюстом. Да так что женатик Полоскин сглотнул слюну.
— Как сын? — спросил я молодого отца.
— Да второй раз уже в больнице лежал. Ничего серьёзного, думаю. Деньги с меня тянут. Но приходится платить.
Потом обратился к Марте:
— Кстати, спасибо за няню! Тебе, Марта, привет от неё.
— Настя — привет тоже!.. О, курочка готова! — Марта оживилась и повернулась к официанту, уже несущему её любимую курица-гриль с зелёным горошком.
Да, Настю из Инголя я и вправду пристроил к Пашке — временно, как помощницу. Знал, что это немного чревато: Настя — девушка симпатичная, а Пашка — парень увлекающийся. Но я никого учить жизни не собираюсь.
Рассказываю про новый закон. Да я даже его с собой принес, и раздал копии компаньонам.
— Ну, по деньгам не теряем. Двадцать пять процентов — это по-божески, — первым отозвался Полоскин, который, как и я, не стал пугаться.
— Чёт, я не понял…