До базы добрались только под вечер — потому что были дела… Например, досмотреть кассету. Ничего нового я там, конечно, не увидел, а Марта так мило краснела…
— Штыба? Да, готов ваш домик. Ждём, — круглолицая тётка лет сорока встретила нас так, будто я не клиент, а её любимый сын.
Красноярские «Сосны» уже не раз принимали высоких гостей — даже самого Горбачёва. Комплекс солидный: несколько коттеджей, главный блок с двумя корпусами — спальни, холлы, бассейны, кабинеты, огромная столовая. Всё как положено.
У нас с Мартой будет отдельный коттеджик. Бесплатный он для меня или нет — я, честно говоря, не в курсе. Шенин дал команду поселить нас.
Местный персонал радушен. Врут, когда говорят, что у СССР сфера услуг хромает и задом к потребителю повёрнута. Здесь всё на высшем уровне: и гостиничный фонд, и персонал. Оно и понятно — кого попало сюда не селят.
Сейчас нас ведут в отдельный домик, утопающий в соснах. Тропинка — каменная, можно и в дождь ходить. А дождик, как назло, накрапывает. Зонта мы, конечно, не взяли. Зато собой два чемодана.
По дороге размышляю, что надо бы Марте сообщить, что завтра у нас по плану ознакомительная поездка по краю. Вот только интересно, действует ли её разрешение на передвижение по всему региону, или только в пределах Красноярска? И ещё — пустят ли Мартиных соглядатаев в «Сосны»? Ну или охрану. Хотя… какая, в сущности, разница — как их называть? Не хотелось бы, чтоб по ночам нас с подругой подслушивали, как это делала Недолюбко, стоя у двери моей квартиры с борщом в обнимку. Или что там у неё было?..
— Толя, а ты тут как? — слышу за спиной знакомый голос.
Глава 8
— Тот же вопрос, дружище!
Разглядываю Бейбута, который появился как чёрт из табакерки — с поношенной сумкой через плечо и погонами старшего сержанта. Минуточку… А он же вроде младшим был? Или я чего-то проспал?
Вид у друга запаренный. Что он вообще делает в элитных «Соснах»?
— Третий день с прапором Белым пашем. Проводку меняем, — поясняет тот.
— Это Бейбут? — оживилась Марта, как будто ждала его появления, и тут же забормотала что-то на своём норвежском. Да так мило, как только у неё получается: шепеляво, с мягкой «р», словно леденец за щекой держит.
Близко они не знакомы, но друг дружку знают — заочно, так сказать. Да и Ленка наверняка рассказывала Марте про Бейбута. Ну, тут, конечно, пользы никакой от тех рассказов. У Ленки своя картинка видения мира, и что там, в её безбашенной головке, — даже она сама не представляет.
Марта вдруг порывисто схватила Бейбута за плечи, потом прижала к себе и сказала на русском:
— Я тоже твой друг!
Бейбут замер. Бейбут замер, ну не испуганным сусликом, он парень боевой, скорее настороженным котярой, который ещё не решил или драться задорого продав одну из семи своих жизней, или драпать без оглядки. Насчёт драться шучу — Бейбут не бьёт девочек, так воспитан. Даже если те бьют его, чем Недолюбко, бывшая в девичестве Лукарь и пользовалась.
Наконец, Бейбут ожил и попытался сказать что-то в ответ, блеснув знанием иностранного языка:
— Майн нейм из… — и запнулся.
Я Марту к другу не ревную. Она — лапочка, конечно, но совсем не в его вкусе. Да и меня Бейбут уважает. Так что пусть тискают, как плюшевую игрушку, если в кайф.
А Марта, похоже, именно этого и хотела. Погладила сержанта по бритой голове, подёргала за щёки, ткнула пальцем в живот и, нахмурившись, кивнула на мою сумку:
— Надо кормить! Колбаса, курица, торт, пепси…
Всё. Он её — с потрохами!
Мы, когда сегодня уходили из ресторана, получили на прощание с собой целую кучу угощений. Есть такой обычай… Ну, как это называется, когда с праздника гости гостинцы уносят? Забыл. Пусть будет «алаверды». Так вот, у меня теперь целая сумка этой самой «алаверды» — как раз всё, что Бейбут любит: половина «Праги», колбаса докторская, курица холодная, запеченная до румяной корочки, и, конечно, «Пепси», в стеклянной бутылке. Так что, Марта угадала.
— Не знаю, надо у тащ прапорщика отпроситься… правда, он уже бухой, — засомневался Бейбут, но по глазам вижу: решение уже принято. Поэтому тяну его в наш коттедж.
— А вы где ночуете? — спрашиваю.
— Тут, в гостинице. Номер у нас с Белым на двоих. Последнюю ночь перекантуемся, а завтра всё доделаем и — в часть.
Пока я достаю пожертвования «алаверды», сержант с интересом осматривает обстановку нашего с Мартой домика. Наверное, сравнивает со своим «люксом» — где, кроме храпящего прапора, только тумбочка, графин и пара гнутых вешалок в стенном шкафу. Хотя, может, в «Соснах» все номера приличные.
— О, нифига… У вас тут как у министров, — восхищённо выдает он.
Ну не знаю как у министров, но посмотреть действительно было на что.
Две спальни. В одной — широкая кровать с высоким изголовьем, в другой — попроще, но тоже нормальная. Кухня — компактная, но с прибамбасами и наворотами. Кроме холодильника, имеется даже микроволновка — причем наша, отечественная. На плите — пузатый чайник. И, что порадовало — есть штопор и заводская банка кофе «Пеле».
Гостиная — просторная, метров тридцать, не меньше. На полу — ковёр. Из мебели журнальный столик, диван-трансформер и два кресла «под кожу», порядком продавленные важными задницами. А в углу гордо возвышается телевизор «Электрон»… с пультом на проводе. Первый раз в обоих телах такое чудо техники вижу!
Но вишенкой на торте стал камин. Настоящий! С поленницей, кованой решёткой и запахом свежей смолы. И даже, похоже, его специально к нашему приходу протопили.
Марта шустро пробежалась по спальням, залу и кухне. Оценив хоромы, она, даже не став распаковывать свои чемоданы, рванула на кухню кормить гостя. Видно, Ленка успела нашептать ей что-то занятное про Бейбута. По крайней мере, упомянула, что на кормёжку тот благодарный.
— Лена Недолюбко… брит шмит… — пробормотала Марта на своём норвежском, выуживая харчи из сумки. Что-то вроде: «Лена Недолюбко сказала, что ты курочку любишь, и вообще ты зайка, когда сыт».
Бейбут, услышав знакомое имя, дёрнулся встревоженно, завертел лысой башкой, но не обнаружив поблизости бывшей соседки, выдохнул и стал ждать, когда закипит