Малдыбай достал из своего тюка старую брезентовую палатку советских времен – объемную, из плотного тяжелого материала болотистого цвета, с обилием каких-то веревок.
– С такой, наверное, еще на войну ходили, – заметил Виталик с улыбкой.
Разложив палатку на земле, Малдыбай задумчиво ее оглядел, перекрестился и начал устанавливать.
– Я не буду в палатке спать, – заявила Айгуль, лежа на каремате у костра, – хочу прямо под звездами.
– Классная идея, – я посмотрел на нежный свет звезд на пронзительном сине-голубом, темнеющем к горизонту, небе Востока, – я тоже на воздухе буду спать. «Может, наконец получится с Айгуль уединиться», – добавил про себя.
– Так что, ребятки, ставьте палатки сами, – Айгуль с улыбкой посмотрела на Олю и Виталика.
– Ты просто лентяйка, – отмахнулась Оля.
Вытащив спальник, я расстелил его в нескольких метрах от костра, у которого сидели Давид с Сергеем. Малдыбай, Оля и Виталик скрылись в своих палатках. Айгуль отошла «в туалет», которым теперь служила вся бесконечная темнота вокруг.
Глава 17
Подул холодный ветер. Я спрятался в спальнике, ожидая, когда Давид с Сергеем уйдут спать, и под звездным небом останемся только мы с Айгуль.
– Н-не знаю… Я боюсь и беспокоюсь, – донесся до меня голос Сергея, разговаривающего с Давидом, – б-боюсь и беспокоюсь, что будет дальше. Почему я так слаб? Почему не могу жить только верой? Если я не буду знать наверняка… Если это окажется фигней… Я не захочу жить дальше…
– Это будет потом. Зачем беспокоиться об этом сейчас? – Возразил Давид.
– Н-не знаю. У меня часто беспричинное беспокойство. Какая-то в-возбужденность появляется, и она заставляет меня беспокоиться, нервничать – из-за всего. То лямка рюкзака н-не нравится, то куртка кажется короткой, то на дороге что-то не так, то еще какие-то мелочи все время отвлекают. Как будто н-нечто внутри меня специально отыскивает повод для беспокойства и неуверенности. Аж дрожит внутри… Бес! Какой-то бес беспокойства! Даже н-не знаешь где внутри – как будто все тело им заполнено. Н-не знаю, как с этим справится. Что делать? Считать до ста? Глубоко дышать? Я уже все перепробовал, но н-не помогает ни фига…
– Если что-то внутри тебя хочет беспокоиться – значит, это ему нужно. – Тихо ответил Давид, – доверься ему. Учись доверять самому себе. Согласись с этим Нечто: да, мне сейчас нужно побеспокоиться, и я буду беспокоиться. После того, как согласишься и отдашься своему беспокойству, просто наблюдай за тем, что оно будет делать. Оно – часть тебя, а тебе нужно изучать себя. С этого начинается твой мир, твоя реальность. Поэтому изучай его – наблюдая за ним, как ученый-экспериментатор. «Вот забеспокоился мой мозг». «Появилось давление в глазах от беспокойства». «Теперь происходит что-то в груди. Начинают дрожать пальцы, на правой руке сильнее, чем на левой ноге. Какая необычная реакция!», «Какие интересные события! Как мне повезло, что я могу за ними наблюдать и их изучать!» «Как здорово, что я беспокоюсь, потому что благодаря этому я сделал новый шаг в познании себя – изучил анатомию такого важного состояния, как беспокойство!» Фокус в том, что через некоторое время – буквально, через несколько минут – ты увидишь, что беспокойство проделало всю работу, которую ему нужно было в тебе проделать, и исчезло.
– Я п-попробую.
– Конечно, пробуй. На это у тебя всегда есть право… Насчет «знать» и «верить» – тоже доверяй себе. Чувствуешь, что сейчас тебе нужно знать – ищи знание и не переживай оттого, что нет веры. Вера придет тогда, когда будет нужно, незаметно и непредсказуемо. Она ведь не извне приходит, а рождается внутри, благодаря той работе, которую ты над собой проделываешь. Поиск знания – тоже часть этой работы.
Из темноты вернулась Айгуль:
– Не спите еще, жмурики?
– Да, тебе уже пора… – улыбнувшись, Давид похлопал Сергея по плечу и на мгновение его обнял. Сергей послушно отправился в палатку.
Я поднял голову и выглянул из спальника. Айгуль стояла у костра, грея над огнем ладони. Давид медитативно смотрел на языки огня, Айгуль – на свои руки.
– Не хочу, чтобы ты меня утешал, как этого мудозвона… – Вдруг проговорила Айгуль.
– Да брось… – Усмехнулся Давид. – Я никогда никого не утешаю.
– Какая, хер, разница… Если перед тобой будет вешаться какой-нибудь чудак – ведь вытащишь его из петли?
– Ну-у-у, – неуверенно протянул Давид, потом рассмеялся, – наверное, сначала кину монетку…
Айгуль рассмеялась вслед за ним, потом села рядом и обняла:
– Извини.
– За что?
– За сомнения. Так тяжело проходят все процессы…
– Вижу…
– Сомнение, по-моему, самый страшный грех и самая отвратительная вещь, которая мешает жить и двигаться вперед.
– Конечно… – Тихо согласился Давид.
– Почему эта мелкая тупая тварь внутри меня – Эго, или как там еще ее называют – почему ее все время качает из стороны в сторону? Почему она все время ищет какие-то ориентиры в жизни, все время хочет к чему-то привязаться?
– Хочет – пусть привязывается, – пожал плечами Давид.
– Проблема в том, что привязаться-то ни к чему не получается. Есть люди, которые когда-то так много для меня значили… С некоторых я брала пример. Казалось, что нужно жить так, как они, поступать, как они. Но потом только разочарования – и в людях, и в том, что делала. Сейчас так странно себя чувствую… Все время преследуют воспоминания – школа, универ в Штатах, подруги и друзья во дворе. Любая мелочь из той жизни кажется такой важной. Хочется не потерять ее, привязаться к ней. Например, все время приходит образ весны, субботнего дня. Мы садим деревья. Не помню ни обстоятельств, ни даже людей, с кем я это делала. Зато прекрасно помню запах воздуха, звуки улицы, свое настроение в тот момент – мельчайшие детали, которые делают то утро таким реальным для меня. Кажется – сделаю шаг, и снова в нем окажусь… Бля… Я так хочу снова там оказаться, – послышались ее всхлипывания. – Конечно, я никогда там не окажусь. Дело в другом… Мой внутренний голос, который самый главный – мой маленький боженька – он мне все время говорит: «Айгуль, ты не зря помнишь все детали и оттенки того утра. Именно в нем, в том, как ты его ощущаешь, и есть самое главное в твоей жизни. Здесь ты дома, и именно здесь должна находиться. То, что ты чувствовала в тот момент, к чему стремилась – только оно настоящее. Я ведь в самом деле стремилась тогда к такому прекрасному, чистому, светлому… Так хотелось, чтобы деревья, которые я сажала, прижились, пустили почки, листву, потом выросли, тянулись к солнцу, шелестели листьями, давали тень людям, а под ними играли дети, гуляли юноши и девушки. Тогда я всем сердцем чувствовала и верила, что именно так все и будет… И мой внутренний голос, мой боженька говорит мне: «да, это самое важное в твоей жизни», и так хочется удержать этот момент рядом с собой, привязаться к нему, не отпускать его! Но это ведь невозможно. Каждый день я делаю что-то совсем другое. Занимаюсь какой-нибудь херней, строю из себя стерву, бизнесвумэн и кого-то еще – кого я только из себя не строю… Самой блевать хочется. Заглушаю в себе внутренний голос, отмахиваюсь от него, занимаю себя чем-то каждую минуту, чтобы только не слышать его, забыть обо всем том чудесном, которого нет, потому что оно в прошлом… Но тот блядский упрямый голос снова и снова дает о себе знать, дразнит воспоминаниями, вертит в воображении те образы. Какая-нибудь мелочь, какой-нибудь запах – и сразу встают перед глазами те воспоминания, то состояние… Скажи, как мне от него избавиться? Как перестать жить прошлым – тем, чего нет, и зажить наконец настоящей жизнью; жизнью, которая здесь и сейчас, как ты учил…
– Зачем тебе