Занимался ими Жейнар – и сразу отхватил лошадку себе. Звал её Гнедком, перестал ездить на моторе, считал, что мёртвый конь – идеальный транспорт для некроманта ещё со времён государя Дольфа. Носился на нём по городу: прохожие сперва шарахались в ужасе, потом вышло несколько газетных статей – и народ успокоился.
– Да почему Гнедок-то? – хихикал Ольгер. – Ты что, видел, какой он был при жизни?
– А какая разница, – ухмылялся Жейнар. – Просто нравится, как звучит.
В итоге коняшками обзавелись почти все наши. Только Далех потихоньку плевался: он считал, что лошади – тоже люди, и был уверен, что эти кавалерийские игрушки – форменное кощунство. И Валор не ездил верхом: похоже, взбираться на этот ужас с глазами-фарами было просто ниже его баронского достоинства.
«Ворон» отделение завода Фогеля начало производить поточно. Кости на них шли гусиные, дешевле всего. Мы бы брали куриные, но курицы не летают – в куриной черепушке уж совсем не за что зацепиться, а вот гусиные сработали хорошо, что-то внутри бывшего гуся ещё помнит о полёте. «Ворона-гусь» заводского производства напоминала помесь птичьего скелетика с воздушным змеем, летела легче и выше, чем запущенная воронья тушка. Я попробовала ею управлять – одно удовольствие. Чистенькая. Р-раз – и расправляется, не то что окоченелый птичий трупик. Нести она могла гранату или динамитную шашку, но можно было вместо взрывчатки закрепить в держателе и футляр с запиской. Первый же цех выпускал по сотне в сутки; первые «вороны» пошли на защиту города, в ведение Алена. Вот от «ворон» наши драконы вместе с Далехом пришли в восторг – ну профессиональная радость.
Санитарные эшелоны теперь шли потоком, так же, как на запад шли эшелоны с войсками, оружием и продовольствием для солдат. В госпитале провидца Лаола вечно были заняты все койки – там, в особом крыле, лежали и те живые бойцы, которым делали искусственные руки и ноги. Фарфоровые ребята не залёживались. Теперь можно было видеть, как к вокзалу марширует целая колонна фарфоровых ребят, с фарфоровыми офицерами во главе. Ходили слухи, что не все они ехали сразу на передовые позиции: будто бы часть из них отделяли от прочих и отправляли куда-то в тыл, в особые лагеря. Туда же мы отправляли и лошадок, и ворон.
Я всё разузнала точно у нашего источника в Королевском Штабе.
– Вы верно предполагаете, деточка, – сказал Валор. – В экзаменах участвую и я тоже. Мы отбираем людей отважных, с гибким разумом, без предрассудков. В самом лучшем случае – с отсветом Дара. Вы знаете, дорогая моя, что такие встречаются и среди простецов. Они отбывают в глубь страны, на особые учения. С ними работают инструкторы из Междугорья…
Я аж закашлялась:
– Из Между… кха-кха… ничего ж себе!
Валор легонько тронул мою щёку кончиками пальцев – как в детстве:
– Вы снова верно поняли, деточка. Я был представлен мессиру Тодду из дома Одинокого Утёса, графу Задубравному – его рекомендовал прекраснейший мессир Гунтар лично. Мессир Тодд вместе с междугорскими и нашими офицерами обучает фарфоровых солдат по особой методе. Для работы в тылу врага.
– В тылу… – мне в момент стало очень холодно. – А вы всех офицеров, кого туда отправили, сами опрашивали?
– Вы хотите спросить, там ли работает мэтр Клай? – спросил Валор. Как всегда, видел на десять метров вглубь. – Да, конечно. Возможно, там и останется. Вообще-то, дорогая моя деточка, он очень нужен там. Он останется, если, конечно, не потребует у руководства, чтобы его отправили повоевать.
– Обалдеть, – вырвалось у меня. – Я ему напишу. Нет. Я с ним свяжусь. Он безобразно долго не выходил на связь.
Валор приподнял мою голову и заглянул в глаза:
– Простите, моя дорогая, но… очевидно, он не смеет. Не смеет с вами связываться, не смеет говорить. Не смеет никаким образом обнаружить себя и место, где находится. Вы ведь знаете, что существует немало методов, позволяющих найти некроманта через зеркало… особенно если за дело берётся вампир…
Я тут же поняла, как сглупила.
– Ага, – сказала я со вздохом. – Я напишу. Простое письмо.
Валор кивнул.
– Я передам его с надёжным человеком, деточка. Так оно дойдёт до адресата быстрее, чем с помощью полевой почты.
Письмо я написала. Ужасно тяжело было писать, – совсем я не мастерица и не охотница до этих эпистолярных штучек, слова никак не хотят становиться на места – но, кажется, основную идею донесла. «Ты уже повоевал, – написала я. – Дай другим повоевать, ты наверняка нужен в учебной части. У тебя опыт, да ещё какой. Если прибудут некроманты, кто лучше тебя им объяснит, с чем придётся встретиться на передовой, а? В общем, знаешь, я бы очень радовалась, если бы ты там, в тылу, и остался».
И приготовилась долго ждать ответа. Но ответ пришёл с нарочным, уже на следующий день. Этот гад написал, что любит меня больше, чем Путеводную Звезду, чтобы я невзначай не забыла эту романтическую муть, – и что намерен защищать леди-рыцаря и свою королеву. С оружием. Потому что в тылу и живые справятся. «А если я ещё пару раз умру, ты же меня поднимешь?» – выдал он в конце. И пририсовал голубочка с цветочком в клювике, внутри сердечка, очень криво – просто гад и свинья.
Меня спросили, будет ли ответ. Я не хотела заставлять офицера ждать, нацарапала на гербовом листке королевской почты такое же сердечко, а внутри него – кривой череп с цветочком в зубах и приписала: «Только попробуй умереть хоть один раз! Не надейся, что это так уж легко сойдёт