– О, читать книжки! – скептически воскликнул Гелл. – Эта деревенщина…
– Постепенно, – убеждённо сказала Вильма. – Поэтому я и полагаю, что необходимы также и иллюстрированные журналы. Для тех, кому будет сложно сразу…
– Государыня слишком высокого мнения об этих простых душах, – Эйлис поклонился, улыбаясь. – Они будут рассматривать гравюры и светокарточки актёрок и певиц, а не читать.
– И пусть! – рассмеялась Вильма. – И, думаю, на живых актёрок и певиц им тоже будет приятно взглянуть. Я поговорю об этом с мессиром Рашем, нужно будет устроить выездные концерты.
– Концерты-то – славная мысль, прекраснейшая государыня, – заметил Тогль. – Певицы, да… женский голос душу поднимает, а увидеть милое личико – дорогого стоит. В тылу и не знают, насколько это дорого на передовой… Славная мысль. И книжки – тоже мысль недурная. Только уж книжки попроще, совсем заумных не надо. Гитары и лютни с собой таскают те, кто играть на них умеет, а уж флейты – они фарфоровым ребятам ни к чему, ваше прекрасное величество: в них дуть надо.
Виллемина рассмеялась и закрыла лицо ладонями. Хихикнула из-под них:
– Это тем более смешная глупость, что и я тоже не могу дышать, дорогой генерал Тогль! Я увлеклась. Меня извиняет лишь то, что кому-то из обычных солдат может захотеться играть на флейте!
Лиэр и генералы заулыбались. Напряжение, которое в Штабе было, когда я вошла, теперь сошло на нет. Вильма с генералами Тоглем и Дорком превратили разнос в деловой разговор – и смотреть на это было очень приятно.
И на Вильму – очень приятно. Чем дольше она жила в этом теле, тем сильнее кукольное тело пропитывалось ею. Мне всё время мерещилось, что её неподвижная фарфоровая маска изменяет выражения, как живое лицо, её стеклянные глаза светились живо и тепло… не знаю как, но она переставала быть куклой.
Это все чувствовали. Это, мне кажется, и генералы чувствовали: они смотрели на мою королеву – и у них взгляды теплели.
– А у меня новости очень хорошие, – сказала я.
Но договорить мне не дали. Адъютант Лиэра распахнул дверь и сообщил:
– Мессиры офицеры, мессир Валор, барон Тиховодский.
– Мы задержались, мессиры, – сказал Лиэр. – Ничего. Прошу всех остаться. Возможно, новости касаются всех.
Вошёл Валор, элегантный до невозможности, невозмутимый до изумления, с таким видом, будто для него заходить в Штаб Армии было совершенно нормальным делом.
– Добрый день, прекраснейшая государыня, приветствую, мессиры, – сказал он с поклоном. – Полагаю, вы уже ввели государыню и мессиров офицеров в курс дела, деточка? О русалках?
– Нет, – сказала я. – Не успела.
– Тогда немного отложим беседу, – непринуждённейшим образом выдал Валор и щёлкнул крышкой хронометра. – Без минуты три. С нами сейчас свяжутся из Западных Чащ.
Там Клай, подумала я – сердце ёкнуло, пришлось вдохнуть, чтобы спросить спокойно:
– А как назначили время?
Всё остальное я уже поняла: громадное зеркало стояло поодаль от стола, в стороне от окна, чтобы не отсвечивало, рядом с большой картой, на которой воткнутыми флажками на булавках обозначались места боёв. Не просто зеркало. Связное зеркало.
– По телеграфу, – сказал Лиэр.
Мне стало окончательно ясно. По телеграфу – только суть, а в зеркало они хотят показать. Поймали очередную погань, подумала я – и стало очень тоскливо.
И почти тут же я ощутила этот звон натянутой струны внутри Дара: с той стороны зеркала впрямь вышли на связь.
Валор вопросительно взглянул на меня. Ну вот, подумала я, тебя же звали принимать сигнал – ты и принимай. И кивнула, а Валор артистическим движением принял вызов.
Конечно, это был не Клай. Клай был ещё в пути, со своими фарфоровыми солдатиками – и кто мне сказал, что они ехали непременно в Западные Чащи? Их ведь могли и перебросить куда-нибудь на опасный участок… А к генералу Дорку прибудут другие фарфоровые, успела подумать я – я засмотрелась.
Орёл стоял в толпе людей, одетых как попало – в форму без нашивок и вовсе в гражданское платье, но сам орёл носил шинель с нашивками подпоручика-некроманта. Ещё у него красивая светлая чёлка была, а глаза зелёные. И раздвоенный кончик носа. Не просто так, а практически два кончика, которые смотрят в разные стороны. И шикарная улыбка, яркие зубы.
– Ух! – сказал он со своей белоснежной улыбкой и поклонился. – Какая честь видеть вас, прекраснейшая государыня! Какое удовольствие видеть вас, леди-рыцарь! От преданных союзников – жаркий привет, низкий поклон и пожелания всех благ. Здесь у нас междугорская часть вместе с прибережной. Но я присягал вам, прекраснейшая государыня, хоть я и родом из Винной Долины. Квентин из дома Холодной Стали, к вашим услугам. Здравствуйте, мессир маршал.
Виллемина кивнула в ответ на его поклон. Могу поклясться, что она и еле заметно улыбнулась, – не представляю, как ей это удалось.
– Здравствуйте, Квентин, – сказал Лиэр. – Ближе к делу.
– Конечно, мессир, – согласился Квентин. – Как мы телеграфировали, в нашей части, совместно с соседями, гренадерским полком из Голубиного Дола, было разработано принципиально новое оружие особого действия. Я хочу продемонстрировать. Быть может, его можно применять по всему фронту.
– Демонстрируйте, мессир Квентин, – сказала Виллемина. – Это может оказаться весьма важным.
Квентин снова поклонился и сказал кому-то сбоку от зеркала:
– Давай ворону.
Меня как молнией ударило! Я поняла! Но решила посмотреть, что они там придумали, оружейники-самоучки, некроманты-затейники. Если то, что я думаю, – обалдеть.
Квентину протянули дохлую ворону, по-моему, довольно свежую. Он взял её за крылья и растянул в стороны. К животу вороны они привязали какую-то металлическую штуковину, округлую, с ручкой и кольцом на ручке, и от кольца шла тонкая проволока к вороньему клюву.
– Берётся ворона, – сказал Квентин. – Можно вообще-то любую птицу, просто ворон тут много, дохлых, даже стрелять не надо. И чаек. Их летуны, гады, глушат. Парни мне собирают. Так вот, берётся ворона, к вороне цепляется граната. Вот так мы кольцо привязываем. Я обычно так заряжаю штук десять, но ребятам с побережья большой стаей управлять тяжело с непривычки. Учу помаленьку. Это метод государя нашего Дольфа: когда мясо не просто поднимаешь, а ещё обращаешься к следу памяти, приказ ему даёшь. Вы знаете, леди-рыцарь?
– Я знаю, – кивнула я.
Я впрямь знала, но никогда не связывалась. Мне всегда было страшновато туда лезть. Но этот междугорец… вот же отчаянные они там типы!
– Ну вот, – продолжал Квентин. – Обращаешься к следу памяти – и нацеливаешь