Варде завалился на бок и несколько раз крупно содрогнулся, откашливаясь. Вонь болота снова стала невыносимо острой, до жжения в носу. Смородник захлопнул ногой треклятый люк.
– Вставай давай, – буркнул он Варде. Упырь так и лежал на боку, сжимая ладонью левое плечо, и Смородник засомневался, всё ли с ним в порядке. Он никогда не видел, в каком состоянии упыри, похожие на людей, возвращаются с болотного дна, поэтому не мог оценить, правильно ли всё происходит.
– Рука, – проскулил Варде. Смородник рыкнул. Худшие опасения оправдываются, что-то с этим заморышем не то.
– Чего с ней?
– П-прострелили… кажется.
По полу вместе с тёмным илом и правда растекалось ещё какое-то пятно. Но не красное, а чёрное, похожее на мазут. Упыриная кровь.
– Да чтоб тебя Темень забрала! – Смородник схватил кухонное полотенце и обернул вокруг своего предплечья. Рывком поставил Варде на ноги и сунул ему свой локоть, чтоб держался. Варде вскрикнул. – В ванную пошли. Чем вы… лечитесь?
Подумалось про чародейскую мазь. Наверняка в аптечке мотоцикла ещё были запасы, но можно ли использовать её на упыре? Не вызывать же «Скорую помощь» парню с чёрной жижей вместо крови. Заберут на опыты.
– К-кровью, – жалобно произнёс Варде и перевёл на Смородника взгляд огромных влажных зелёных глаз. – В холодильнике есть немного. Но скоро кончится. Свежая помогает лучше всего.
Смородник поджал губы и затолкал Варде в ванну – тот сжался на дне, притянув колени к подбородку. С одежды и волос натекли грязные лужи, по руке струилась кровь. Смородник с тяжёлым вздохом посмотрел на следы, которые теперь тянулись по свежевымытому полу, и решительно включил душ.
Здесь явно требовался ремонт. Плитка напоминала о коммуналках или бассейнах прошлого века, в чародейском общежитии такая была в туалете молодняка. Некоторые куски кафеля отвалились, другие – треснули. Смесители с трудом поворачивались, а из лейки душа, как он ни крутил вентиль, лилась почти прохладная вода с противным запашком. Неужели и Мавна здесь могла мыться?! Да тут только испачкаешься и провоняешь плесенью!
– Сильно тебя задели?
Варде мелко потряс головой. Струи лились ему на голову, и волосы, вновь ставшие блондинистыми, облепили бледное лицо.
– Скользящим прошло.
Смородник кивнул.
– Откисай. Сейчас приду.
Он быстро сбегал за своей аптечкой. На упыриную надежды не было: наверняка всё просроченное и отсыревшее, хорошо, если не поросшее мхом. Вернувшись, он обнаружил Варде точно в такой же позе. Он стучал зубами от озноба и крепко стискивал раненое плечо, но уже хотя б не был с ног до головы покрыт илом.
Смородник перекрыл воду.
– Раздевайся.
Варде поднял на него испуганное лицо. Мокрый и бледный, он выглядел сейчас лет на пятнадцать. Что ж, отличная пара для Мавны, которой не дашь больше семнадцати на вид.
– Да Темень, не буду я на тебя смотреть! Было б на что. Держи. – Смородник бросил ему первое попавшееся полотенце, белое с лягушатами. – Снимай, вытирайся. И сразу зови, перебинтуем тебя. Понятно?
Варде недоверчиво кивнул.
Смородник вернулся в комнату. Эх, полы ещё перемывать из-за этого придурка – столько труда насмарку! Так, а где у него чистая одежда? Конечно, слово «чистая» вряд ли можно применить хоть к чему-то в этом доме, но хотя бы сухая.
Он подошёл к комоду и рывком выдвинул первый ящик. На него уставился клубок чего-то вязаного, и, только брезгливо потянув на себя, Смородник понял, что это небрежно запиханный свитер. Он закопался глубже в ящик в поисках штанов. Пальцы нащупали грубую ткань джинсов, он потянул за штанину, но вместе с одеждой из ящика выпал блокнот, раскрывшись на странице с рисунком обнажённой девушки. Смородник наклонился, чтобы поднять блокнот, и замер.
Мавна. Это она была нарисована. Карандашом. Спящая.
Волнистые локоны рассыпаны по плечам и подушке. Губы слегка приоткрыты. Тень от ресниц передана так реалистично, как настоящая. Веснушки на щеках, на плечах и на пышной округлой груди, почти не прикрытой одеялом. Она была слишком похожа. Слишком хороша и невинна, несмотря на свою земную, плотскую красоту.
Кровь зашумела в ушах. Смородника охватил стыд – он явно увидел то, что не должен был видеть ни при каких обстоятельствах. Подсмотрел за чужими людьми. Это не для него. Это Варде запечатлел свою девушку в важный для них двоих момент.
Стало горько и тоскливо.
Спешно затолкав блокнот обратно в ящик, Смородник схватил свитер и джинсы и тяжёлой поступью вернулся в ванную, надеясь, что Варде уже завернулся в полотенце.
– Давай сюда, – буркнул Смородник, приготовившись обрабатывать рану.
Варде послушно протянул ему свою тощую руку с зелёными прожилками вен.
Рана, по правде, была пустяковой. Пуля оставила только ссадину, даже не задев мышцы. Содрала лоскут кожи, повредив множество сосудов – отсюда и столько крови. За неделю заживёт, хотя кто знает, какая регенерация у упырей.
Но Варде выглядел неважно. Кожа ледяная и бледная, и трясло его так, что зуб на зуб не попадал. Смородник с недовольством отметил, что всё-таки это ненормально. Если Варде позвонит Мавне в таком состоянии, то, скорее, напугает её.
Смородник подождал в гостиной, пока Варде переоденется и выйдет. Очень хотелось снова схватиться за швабру и перемыть полы по второму разу, но он понимал, что это займёт гораздо больше времени, чем потребуется Варде на переодевание. А ещё почему-то мысли постоянно возвращались к блокноту с рисунками, спрятанному в ящике комода как сокровище на дне пиратского сундука… Это мешало трезво думать и очень раздражало.
Что там говорил упырь? Крови? Ну, будет ему кровь.
Смородник достал свой нож, протёр антисептиком и подготовил кружку. Сделал надрез на запястье. Интересно, кровь чародея подойдёт? Другого предложить нечего.
– Что ты там…
– Пей. – Он пихнул кружку с парой глотков крови в руки вышедшему из ванной Варде. Упырь поморщился, но стиснул кружку бледными пальцами.
– Чародейская воняет.
– Ну извини, мы не в донорском пункте. Пей что дают.
Варде с тоской покосился на холодильник, но, видимо, рассудил, что старые запасы хуже даже чародейской крови. Смородник с раздражением подумал: наверняка, если бы тут была Мавна, Варде упросил бы её поделиться глотком. Мерзкое земноводное!.. А она бы не смогла отказать, ох уж эта девочка-широкая-душа.
Прихлюпывая и пачкая губы, Варде глотнул ещё дымящуюся кровь. У Смородника мелькнула мысль,