И правда. Не привяжет же она его к себе.
Так сумочка Мавны за сутки стала тяжелее: от пистолета и от баллончика. И она очень надеялась, что ей не придётся применять ни первое, ни второе.
Она погладила сумку, лежащую на коленях, и вздохнула. Становилось грустно – и от Варде, и от оружия, и от того, что её брат и лучшая подруга решили сойтись у неё под носом, не сказав ей ничего. Телефонный разговор с Купавой получился скомканным: подруга была на парах, Мавна – на работе, и им совершенно точно необходимо было поболтать при личной встрече. Мавна была рада за них с братом, но за радостью в сердце просачивалась горечь, вплетаясь в обиду на то, что Смородник сдал её Илару.
– Слушай, я хотела тебя попросить, – вздохнула она, прерывая тишину в машине. – Не нужно обо всём докладывать Илару, пожалуйста. Он знает, что я сегодня еду в бар по делу пропавших детей. Просился поехать со мной, но я сказала, что это отпугнёт Лируша. Я не вру ему, правда. Ну, только иногда. Просто… Мне было стыдно сказать, что я остаюсь у тебя. Ты мужчина, и было непонятно, что подумает Илар. Вдруг он разозлился бы? На тебя. На нас обоих. Я струсила. Извини. Но и ты не должен был решать за меня, что говорить моему брату. Мне было неприятно.
Смородник сосредоточенно кивнул.
– Поэтому я взял всё на себя. Знал, что ты не расскажешь.
Мавна с новым вздохом посмотрела на него и мотнула головой. Наверное, в глубине души она была даже рада, что Смородник вытянул её из болота лжи, пусть и против воли. Была рада, что Илар знал правду о её ночёвке и воспринял всё нормально.
Ладно. Она разберётся со всем позже. Сначала надо отдать Лирушу записи.
Вывеска бара как ни в чём не бывало жизнерадостно завлекала неоновыми переливами. У дверей курили трое парней, на парковке почти все места были заняты, и ничего не говорило о том, что тут был пожар.
Смородник припарковался и оценивающе осмотрел здание. Хмыкнул себе под нос и надел солнцезащитные очки. Мавна цокнула языком:
– Опять ты ерундой занимаешься.
– Тебя спросить забыл.
Мавна ткнула его пальцем в ребро:
– Не огрызайся.
Она вышла из машины, бросила взгляд на кирпичные стены и поняла, что снова будет чувствовать себя не в своей тарелке. Домой она сегодня не заезжала, поэтому на ней была вчерашняя одежда: розовый клубничный свитер и джинсы. Даже накраситься не успела. И плакала в машине, а Мавна хорошо знала, что после слёз её лицо надолго оставалось опухшим и некрасивым. Хотя, с другой стороны, она ведь не тусоваться сюда приехала. Просто отдаст карту памяти и поедет домой.
Свет от неоновой вывески раскрашивал Смородника непривычно яркими оттенками фуксии и незабудки. Он ждал, сунув руки в карманы и чуть склонив голову.
– Пошли?
Мавна старалась не отставать и не потеряться. Парни у входа замолчали, проводили их недобрыми взглядами, и Мавне подумалось, что если бы она была одна и не пряталась за спиной Смородника, то они либо посмеялись бы над её одеждой, либо крикнули ей вслед что-то грязное. И то и другое могло быть неприятно.
– Интересно… – едва слышно пробормотал Смородник, когда они вошли внутрь. Он покрутил головой, осматривая интерьер. На первый взгляд тут всё было точно так же, как в первое посещение. Мавна помнила всё именно таким: неон, столы и стулья, стойка со стеллажом за ней, музыка и люди. Но, если постараться, можно было заметить, что стеллаж с напитками изменился – стал другого цвета, – да и бутылок заметно поубавилось. Часть стены перекрасили, нарисовав на ней граффити с девушкой, вызывающе сексуально поедающей оливку на шпажке. Смородник с шумом втянул в себя воздух и склонился к Мавне:
– До сих пор горелым пахнет. – В его голосе сквозил плохо скрываемый восторг.
Мавна закатила глаза:
– И чем ты гордишься? Радуйся, что тебя вышибалы не выкинули. И веди себя прилично, пожалуйста. Ни на кого не бросайся. Договорились?
Он махнул рукой, будто Мавна сказала сущую глупость.
С трудом отыскав свободный столик в дальнем углу, они сели, и Мавна, всё время растерянно рассматривающая посетителей, отправила Лирушу сообщение. Она сжала ремешок сумки, чувствуя, как ладони становятся влажными. Да, как она и предполагала, её накрыло ощущение своей неуместности. За соседним столиком три подружки в пиджаках, расшитых стеклярусом, громко смеялись, потягивая коктейли из высоких бокалов. У стойки несколько парней спорили, кто угостит игристым длинноногую красотку в ярком платье. Голосов не разобрать, но всё было ясно по жестам. Вокруг кричало, смеялось, сверкало, и люди собрались под стать.
Мавна обхватила ладонями плечи, пытаясь скрыть глупые клубничины на своём свитере.
– Ты в порядке? – нахмурился Смородник. Если бы Мавна его не знала, то по презрительно искривлённым губам подумала бы, что ему тоже неприятно находиться рядом с такой нелепой девчонкой. Но она успела понять, что это его обычное выражение лица – будто лимон лизнул. Из-за громкой музыки его вопрос трудно было расслышать, и Мавна подозревала, что её ответ прозвучал ещё тише и неразборчивее.
– Мне тут некомфортно.
Но Смородник услышал.
– Можем пока выйти. Передашь записи на улице.
Мавна недоверчиво посмотрела на него. Он выглядел настолько закрытым в своей наглухо застёгнутой куртке и в крупных тёмных очках, что казалось, будто сидишь рядом с манекеном, а не с живым человеком. А ведь правда. Никто не заставлял её находиться там, где ей не нравилось. Но…
– Я хочу выпить, – призналась Мавна. – Я устала на работе, меня расстроил Варде, и я не знаю, стоит ли обижаться на Купаву и Илара. Закажи мне коктейль с виски и вишнёвым соком, пожалуйста. Я оплачу. Просто… – она вспыхнула, – …просто стесняюсь идти к стойке. И… меня за ней почти не будет видно.
Смородник выгнулся, рассматривая народ у стойки.
– Только если ты обещаешь не впутываться в неприятности, пока меня не будет.
– О, на этот счёт не переживай. У меня с собой перцовый баллончик. И твой пистолет.
Громко заиграла новая песня, девушки за соседним столиком радостно заголосили и побежали танцевать, но Мавна всё равно была готова поклясться, что расслышала,