— Так чё, — тем временем орал побитый. — Говорю же, по беспределу напали, вот и…
— За беспредел пояснить надо, — отрезал Газон.
— Поясню! Я и тебе поясню, и… — негодовал побитый.
У него башка стрижена машинкой под ноль, а белесые брови настолько редкие, что их почти не видно. Парню лет двадцать с лишним, наш ровесник. Возможно, ему тоже доводилось стрелять, но вряд ли он знает, что чувствует человек, когда слышит жуткий свист приближающегося миномётного снаряда.
— Да чего-то не можешь пояснить, пока только воздух сотрясаешь по беспонту. Как там было, Старый? — Газон посмотрел на меня. — Из-за чего там всё?
В таких разговорах важно не молчать. Кто замолчал — тот неправ. И даже Газон не сможет ничего сделать, если будем молчать. Его же там не было.
Если честно, я никогда в таких стрелках не участвовал, всегда держался в стороне от подобного, да и все эти блатные словечки понимал не всегда.
Но я вырос на улицах, да и на войне повидал всякого. Опасаться таких стоит, но бояться не надо. Видал людей и похуже.
— А всё было просто, — произнёс я.
— Вот, я тебя там видел! — безбровый меня узнал и оскалил зубы. — Чё, думаешь, скрылся бы…
— Скрываться? А чего я тогда сюда пришёл? — я подошёл к нему и посмотрел сверху вниз — бандюган был сильно ниже ростом. — Не бегал и не собираюсь, а вот ты со своими сразу слиняли, как получили. А дело было так, — я говорил громко, не давая себя сбить с толку, — мы сидели на диванах, Шустрый танцевал с девушкой на танцполе. Подошёл… кто из них? — я глянул на Шустрого.
— Вон тот, — Шустрый кивнул на одного из короткостриженных. — У которого нос разбитый, хе-е…
— Начал эту девушку грубо тянуть на себя, хотя Шустрый стоял рядом и явно был с ней, — продолжал я. — Он вмешался, его отпихнули, напали бить, причём вдвоём. Он их всё равно раскидал…
— Да не было такого, — пытался перебить меня безбровый.
Его кодла начала было лезть на меня, но тут Царевич с Шустрым подошли ближе, и Газон тоже. Авторитет в дублёнке недовольно поцокал языком, и бандюки отошли.
Хотя некоторые из них больше похожи на гопников, чем на серьёзных братков.
— Прибежали ещё двое, итого четверо на одного, — продолжал я недрогнувшим голосом. — Но тут уже мы подтянулись, а то уже через край было, — я поглядел на их старшего. — Этот вообще с огнетушителем прибежал. Да не помогло.
— А чё вы пузырём Серому врезали? — негодовал безбровый. — У него сотряс теперь.
— А чё, стоять, когда он с ножом лез? — я кивнул Царевичу, и тот продемонстрировал захваченную в клубе бабочку. — По-хорошему, её надо было хозяину вернуть в одно место, да будет потом народ говорить, что мы психи. Вот и накостыляли.
— А чё…
— А ничё, — я уже наглел, но, судя по одобрительному взгляду Газона, вёл я себя как нужно. — Вели вы себя, как шпана, как шпана и огребли. Начали драться сразу толпой на одного. Можно было к нам подойти и порешать все вопросы, как принято.
— Хе, — Газон хмыкнул. — В натуре, Витёк, сам не вывез. Чё не спросил, кто такие? Он бы сразу меня назвал, я бы подъехал. А ты сразу бить начал.
— Да я… Да я…
Фантазии ему не хватило, запугать не вышло, безбровый потерялся.
И замолчал.
Вот старший, всё это время молча слушавший разговор, сплюнул кожуру от семечек и подозвал безбрового к себе. Тот послушно подошёл.
Шлепок кулака по лицу был отчётливым, хотя сам удар не особо сильный. После этого безбровый отшатнулся и потёр покрасневшее ещё больше лицо.
— Витёк сам полез и не вывез, — заключил старший грубым басом и убрал руки в карманы. — Рамсы попутал. Давно по городу было сказано, чтобы вели себя прилично и народ не задирали, и пацанам рассказывали за правильный уклад жизни. Это мы в городе за порядком следим, раз менты не могут, а ты накосячил… Ну а пацаны правильно сделали — за друга вступились. И Газон по понятиям поступил, что за них вписался, и вот этот пацан по делу тебе всё накидал. Всё, свали.
Дублёнка не застёгнута, под ней видно пиджак и галстук. Из-под отделанного мехом рукава видно жёлтый браслет часов. Не удивлюсь, если «котлы» — золотые.
Безбровый, всё ещё держа руку у лица, отошёл, остальные потянулись за ним, неуверенно оглядываясь. Остались только Газон и ещё пара человек в кожанках, которые курили в стороне.
— Ну и тобой, Газон, недоволен, — пахан посмотрел на него. — Что друзей не зовёшь к нам, не знакомишь? Нормальные же пацаны, сразу видно. И навалять могут, и за базар ответить.
— Ну как, Пал Палыч? — начал оправдываться Газон. — Сам только к вам пришёл, ещё осваиваюсь. Как освоюсь…
— Надо было сразу ко мне подойти, — бандит смерил нас всех взглядом. — Я на этом районе за всё отвечаю. И знаю, кто вы и где вы были, пробил уже. Жизнь вас помотала, но вы, пацаны, выстояли, на войне почти победили, а вас там в Москве кинули и забыли, — голос стал злее. — Кто вас теперь выручит, если бы не мы? Знал бы Витёк, на кого бочку катит, так не полез бы. Да и вообще бы ни одна падла в городе не посмела бы против вас пикнуть, если бы вы с нами были.
Спектакль, по сути. Демонстрирует, что сильный и справедливый, зазывает к себе, в общество, внешне имитирующее боевое братство, но внутри совсем другое. И не дурак, знает, куда давить.
— Давайте так, пацаны, — он полез за визиткой в карман пиджака. — Если какие вопросы нужны или работа понадобится — наберите или к Газону подойдите, он ко мне направит. Газон вот с пацанами по жизни двигается и не жалеет.
Шустрый оживился, явно хотел было спросить, что за работа. Но взглянув на меня, промолчал.
Значит, этот Никишин Павел Павлович, как гласила визитка, решил сделать проще — тупо позвать, без всяких схем. Да и что ему, в желающих