— Что ж, юные сударыни, — произнёс я, обращаясь ко всем сразу.
По фигу, что были как «юные», семнадцатилетние Ветрана, Катя и Настя, так и более возрастные, как двадцатилетняя Алина. Для меня они все ещё девчонки…
— Добро пожаловать в мою временную берлогу всем без исключения. И тем, кто тут уже бывал, и тем, кто пришёл сюда впервые. Прошу занимать любые удобные места и готовить внимать разговору.
Шутки шутками, но в очень скором времени мне надо будет вспоминать всё, что я помнил об организации командования малыми отрядами. Командовать умею, но не люблю. Слишком много всего надо помнить и применять, а у меня и без того память не резиновая. Мне бы с собой управиться…
Но нытьём делу не поможешь, а первое, что должно сделать новоприбывшему в расположение командиру — это познакомиться с личным составом. Дурость? Дурость. Хотя бы, потому, что со всеми участницами нашей гоп-компании мы знакомы. Однако, если посмотреть под профессиональным углом, многое ли узнаешь о людях за две недели?
Хорошо. Та же Алина. Мы с ней вообще спим, и при том буквально. Я узнал её настолько, что ввязался решать домашние проблемы разноглазки. Но хорошо ли знаю девушку как соратницу? У нас, по факту, был один совместный бой.
Та же Ветрана с девчонками. Да, мы встревали вместе в мясорезы. Но как бойца я ту же Морозову не знаю. И, вместе с тем, собираюсь доверить ей должность щитового. Один совместный бой — да, многое говорит. Но не всё.
Про Лану и говорить нечего. У нас с ней состоялся разговор по душам, но не более того. А в моих глазах боец из неё абсолютно никакой: в драке я её видел лишь единожды, и то — распластанной на полу с располосованной спиной.
Не говоря уже о том, что обо мне девчонки знают ровно столько, сколько им можно было знать. А мы с ними собираемся идти в неизведанное, где любая недомолвка может стать причиной хтонического абзаца.
Я уселся на край своей кровати, тоном показывая, что тема разговора важная, но позой и поведением пытаясь низвести доведение информации в части касающейся до неформальной беседы. Построить подчинённых ещё успею. Но делать этого не люблю.
— Ещё раз дозвольте представиться, — изрёк я. — «Мастер». Наёмник. Призван в ваш мир. Откликаюсь на Мастерова, Александра, Александровича или «эй, ты, бес». Заключил контракт с вашим государем, чему есть бумажные свидетельства. В рамках этого самого контракта сообщил о необходимости предоставления мне ресурсов для выполнения задач.
— Мы — и есть этот ресурс, — уточнила Бериславская. — Человеческий.
— Так точно, — подтвердил. — А чтоб ни у кого не возникло идиотских предположений, будто вас тут всех используют в хвост и гриву, я — такой же ресурс, как и вы. Все мы будем тянуть одну лямку и служить одному делу. Сам же в свою очередь клятвенно заверяю, что будут делать всё от себя зависящее, чтоб в назначенный день мы все собрались за одним столом, обмывать награды, в том числе государственные, и за чаркой травить байки о наших похождениях. Но до тех пор надо заняться делом. Кто со мной?
Морозовой понадобилось время, чтоб прийти в себя. Но к моменту, когда состоялся этот разговор, наследница рода уже трезво соображала, холодно мыслила и в общих чертах вернула себе рассудительность. Шок прошёл.
Ветрана подтянула один из стульев около стола и приземлилась на него. Скрестила руки на груди, закинула ногу на ногу, окинула меня оценивающим взглядом.
Светлейшая княжна даже не удосужилась поправить полы юбки. Что самое интересное — жест в исполнении молодой девушки не выглядел не целомудренным или непозволительно похабным. Просто «засветила» чуть больше изящного бедра, чем могла бы.
— А ты не промах, дорогой мой Александр Александрович, — невзирая на приватную обстановку, светлейшая княжна внезапно перешла на полное именование. — Догадывалась, конечно, что твоя персона не простого десятка, но чтоб принадлежать к иномирью… И как, скажи на милость, нам теперь именовать твоё божественное святейшество? Стоит ли служить тебе ектений, али же простым челобитьем от смертного люда обходишься?
Видимо, у наследницы рода в крови привычка включать едкую колкость каждый раз, когда она находится под давлением или в непонятной ситуации, что для неё тождественно равно.
— Как твоей душеньке угодно, — хмыкнул я. — Алина с Ланой, вон, вообще не заморачиваются: как звали «Мастером», так и продолжают.
Ветрана скосилась на упомянутых.
— Твоя реакция понятна и во многом объяснима, — продолжил. — Но как раз её быть и не должно. Я выбил вас себе в подмогу — а позже решу вопрос с выплатой вознаграждений — не для того, чтоб вы мне дивились, как заморской диковинке.
— Да ладно бы, заморской! — воскликнула Морозова. — Подумаешь, гость иностранный! Так ты вообще из иного мира к нам пожаловал! Как такое на веру воспринимать спокойно⁈
— Дело только в вере? — осведомился я. — То есть, после визита ко мне на родину детские изумления сразу отпадут?
В помещении повисла тишина.
— Если хочешь — могу организовать вам посещение своей родины, — охотно предложил. — Тем паче, что это так или иначе было у меня в планах. Отдельный вопрос возникнет с Ланой: подобные зверолюди в моём мире встречались лишь в легендах отдельных народов, и случайное появление на людях объяснить будет очень непросто. Но в моём мире вы побываете все так или иначе.
Все, кроме Алины, подобрались. А разноглазке подбираться не надо: она и так появляется по ту сторону Грани, как у себя дома. Вон, стоит, улыбается, чувствуя себя хозяйкой положения: мол, «смотрите все, у меня фора, я уже была в другом мире».
— Я — такой же смертный, как и вы, — повторил всем. — Во мне течёт кровь красного цвета, и она солёная на вкус. Мне необходимо спать, есть, пить, дышать, как и вам. Я не откажусь от общества противоположного пола, если это самое общество не грозит мне неприятностями, лёгкими или с далеко идущими последствиями. Как и вас, меня тоже можно убить. А, раз мы все смертны, то надо сделать так, чтоб любой, кто вознамерится проверить этот постулат, сам скопытился в процессе.
Взгляд Ветраны потяжелел.
— Твоё