— Потому и мастеровых держим лучших, кого удалось раздобыть, — подхватил Ротмистров. — От выучки и квалификации рабочих рук напрямую зависит эффективность людской работы.
— И что же? — справилась Морозова. — Довольны вы вашими мастеровыми?
— О-о-о, — блаженно зажмурился офицер. — Тут мы, пожалуй, дадим фору Императорским мануфактурам…
«Сильное заявление», — подумалось мне. — «Проверять я его, конечно же, не буду». ©
Как окажется пятью минутами позже, проверить, всё-таки, пришлось.
Руководитель местного Управления Тайной Канцелярии привёл нас к большому, высотой метров под пятнадцать, длинному деревянному строению, сложенному из круглого сруба. Для определения «сарай» сооружение слишком монументально. Для жилого фонда слишком много механических звуков доносилось изнутри, и это невзирая на закрытые двери и ставни на окнах. Из двух труб, что выходили из двухскатной крыши, одна нещадно чадила: густые клубы дыма видны на фоне облаков, подсвеченных серебристым светом двух лун на небосводе.
Офицер поднялся на крыльцо и приглашающе отворил входную дверь, уступая девушкам дорогу. Я пропустил всех, до единой, вперёд себя с тем, чтоб задержаться после и несколькими рывками затащить генератор по невысоким, но ступенькам. Через порог уже протащить было легче: колёса на станине делают своё дело.
За входной дверью оказался предусмотрительно исполненный изолированный объём, оснащённый второй дверью. Эдакий предбанник или сени. Для промозглого климата предгорья — довольно уместное решение. Создаёт тепловую подушку между помещениями внутри и природным холодом снаружи, помогая поддерживать температуру в здании и минимизируя теплопотери. Местному военстрою — зачёт.
А вот что сразу бросилось в глаза — так это отдельное оборудованное помещение, расположившееся сразу за предбанником. Это даже не казарменное расположение. Это чья-то изба. Квартира. Хата, если хотите. Слишком уж разительно отличалось убранство от строгого канцелярского устава для жилых кубриков военнослужащих.
Тут тебе и невысокий стол, за которым я бы, например, смог есть, лишь сидя на коленях. И невысокий, буквально детский, стул со спинкой. Вдоль стены — столь же невысокая скамья. На стенах все вешалки на высоте, недостаточной для рослого человека. Кровать в одном из углов настолько короткая, что даже низкорослая полторашка-разноглазка едва ли там поместится.
В другом углу стояла кадка, доверху налитая водой.
Несвойственно для войскового места размещения личного состава, имелся резной деревянный шкаф. На стенах в изобилии полки с утварью, посудой, и кое-какими книгами. Это гражданское обиталище, а не расположение военнослужащего.
Но высота мебели? Тут детский сад, что ли?
— Прошу, дамы, проходите далее, — ненавязчиво намекнул Ротмистров, явно предчувствуя наши реакции от увиденного далее.
И самолично приоткрыл следующую дверь в дальнейшие помещения, на этот раз войдя уже первым.
За дверью и обнаружились источники механических шумов. В том числе стало понятно, что их производило.
Мастерскую я оценил с порога, и при том на самый высший балл. Не в плане чистоты, вылизанных поверхностей или отсутствия технической грязи. Как раз наоборот. В моём понимании, если у мастеровых хватает времени на уборку, то они недостаточно нагружены работой. В одном углу лежали, спрессованные в брикеты, стружка и опилки от древесины. В другом — по принципу тетриса сложены металлические детали самых разнообразных габаритов и форм. В третьем горела ядерным пламенем печь, рядом с которой, как дурной, молотил отбойный молот кузнеца.
Вдоль стен — куча верстаков с тисками, зажимами. Под верстаками — куча полок с неимоверным множеством ручного инструмента. На некоторых столах виднелись приводные устройства, явно преобразующие некое воздействие во вращательное. Пресловутые «наждаки» и сверлильные станки тому пример. Только проводов от них нигде не видно. Спрятаны в столы?
И мрак, царивший в помещении, заставлял существенно напрячь глаза, чтоб видеть хоть что-нибудь. Рука автоматически потянулась за фонарём.
Но быстро себя одёрнул. Если мастер, трудящийся в помещении, избрал для себя этот уровень освещения, значит, ему он нужен. Не в моих привычках мешать творцу вытворять в его вотчине.
При беглом обзоре мастерской нашёлся и сам «мастер».
На фоне пылающего горнила печи обнаружился человеческий силуэт, застывший в рабочей стойке перед кузнечным молотом. Силуэт держал в клещах двумя руками некую заготовку, по которой с остервенением колошматил ударный станок. Молот однозначно приводился в движение неким сторонним воздействием и являлся автоматическим, чем существенно упрощал работу с металлом.
Но, если соотнести габариты силуэта с той же высотой потолков…
Глава 16
Чудь белоглазая
— Еня! — громко произнёс полковник Ротмистров, перебивая размеренный гул печи и громкие удары молота.
Силуэт резко обернулся на голос, машинально убирая заготовку из-под продолжающего наносить удары станка.
— Мы к тебе! Подмога твоя нужна спорая! Подсоби, ежели не в обременение будет!
Несколько секунд силуэт смотрел на нас, будто бы даже не мигая. После отложил заготовку в печь, чтоб не остывала, и поднятием какого-то рычага на корпусе молотобойного станка остановил работу устройства.
— И, будь добра, дай нам свет, пожалуйста. В отличие от тебя, нам он, всё-таки, нужен.
«Добра? Женщина?».
Щелчок пальцами — и на стенах начали теплиться артефактные светильники, озаряя помещение мастерской слабым, но достаточным светом, чтоб стало возможным без напряжения в глазах читать мелкий шрифт.
Ну, да. Женщина.
«Еня» подошла к нам, сократив дистанцию до минимума. Вот тут-то и настала пора офицеру наслаждаться произведённым фурором.
«Еня» оказалась женщиной трудноопределимого возраста. Потому что затруднительно оценить прожитые зимы человека, в росте не достающего даже полутора метров. Это даже не «полторашка», это уже «чекушка», блин.
Ничего не имею против низкорослых людей, о чём свидетельствует моё расположение к Алине. Потому претензии к дискриминациям по антропометрическим признакам идут лесом.
Еня одета просто, но по необходимости. Сбитый из толстой шкуры какого-то зверя кожаный фартук закрывал торс, впрочем, не пытаясь скрыть два хорошо сформировавшихся полушария груди. Фартук закрывал тело так, чтоб на него не летели раскалённые брызги металла и стружка, но геометрия никуда не денется. Никакой рубахи под ним не имелось, что объяснимо царящей в помещении жарой: от печи воздух был сух и горяч.
Из-под фартука опускалась в меру короткая юбка, укороченная достаточно, чтоб не цепляться полами за рабочую обстановку. Видимо, для штанов слишком жарко. А вот на обуви не отдыхали: крепкие даже по меркам моего мира защитные кожаные ботинки оберегали ноги от падения тяжёлого инструмента или заготовок.
На голых руках, сухих от тяжёлой работы, просматривались крепкие мышечные группы. Не перекачанный качок-«бодидебилдер», но рабочие руки мастерового, выдающие занятого трудом.
Но больше всего заострили внимания белоснежно, кипенно-белые волосы до голых плеч, собранных в плотный хвост,