По ходу дела, в этом мире психиатрия — грозный противник. По тому, как переменился во взгляде главный врач, стало понятно, что мы со Смазновой если не стали в один ряд с местными пантеонами богов, то, как минимум, сотворили чудо сродни искоренению проказы или излечению бубонной чумы.
— Зело впечатляюще, — произнёс собеседник. — Стало быть, дело заспорится. В таком разе, мне надлежит с ней обмолвиться парой фраз. Чуется мне, со столь сведущими сподвижниками любое врачевание пройдёт как по написанному.
И с лёгким поклоном развернулся прочь, показывая, что разговор окончен.
Я вздохнул. Не столько от пережитка чего-то неприятного, сколько от попыток снабдить мозг кислородом, чтоб включиться в прерванное занятие: визит Велесова застал меня за ревизией содержимого самоходки. Меня не покидало стойкое ощущение того, что мы что-то не учли или забыли.
Лана дождалась, покуда Захария удалится на достаточное расстояние и тихо проронила, пряча улыбку.
— Захария Ярославович чрезвычайно высокого мнения о твоих врачевательских способностях, мастер. Очень уж он жаждал встретиться с тобой лично.
— Могу ответить ему тем же, — отозвался я. — Надеялся, что ваша медицина не ударит в грязь лицом на фоне отставания от моей больше, чем на полтора века. Прискорбно, что ей пришлось демонстрировать свои достижения на твоём теле. Но я восхищён, что её честь защитил столь видный медик. Я доволен результатами его трудов.
Но закончить ревизию спокойно мне не дали. Видимо, у меня сегодня день встреч и собеседований: то Протопопов тет-а-тет решил переговорить, то Морозов с Бериславским, то их жёны, то главврач местный… Теперь, судя по всему, ещё какой-то набольший мужик из местных к нам пожаловал. Вон, идёт, старче, бодрым престарелым шагом, упрямо не замечая почтенной сотни, которую разменяет на днях или раньше. И взгляд такой недобрый-пренедобрый. Будто у Мюллера, который спалил радистку Кэт за упоительным чтением вслух свежего выпуска «Красной Звезды».
— Полагаю, имею честь познать первопричину всего происходящего, — скрипуче начал очень, ОЧЕНЬ немолодой небольшого роста мужчина, подходя к самоходке. — Дозвольте представиться. Вешняков Богдан Владимирович, старший прозектор Научно-естествознательного отделения Императорской лаборатории.
«Академик, стало быть», — подумалось мне.
Одного взгляда в глаза прозектора хватило, чтоб понять: этот уникум даже вопросы задавать будет сугубо для галочки. В них плескался настолько всеобъемлющий океан осознания, что невольно захотелось поинтересоваться у этой ходячей энциклопедии чем-нибудь эдаким с подвывертом. Живое воплощение расхожего наречения «учёный муж».
— Мастеров Александр Александрович, статься быть, — постановил он, глядя на меня.
Взгляд академика скользнул по стоящей рядом вислоухой.
— Он самый, — подтвердил я. — Правда, в зависимости от того, с какой целью интересуемся. А это — Лана, моя соратница.
Уж не знаю, какие там загоны и задвиги у местных на предмет полузверей, но, если хвостатая стоит со мной в одном строю, носит мою форменную одежду, держит в руках моё оружие и есть со мной из одного котла, игнорировать её присутствие не дам. Она такой же воин, как и я.
Вешняков почтительно кивнул и девушке, чем удостоился от неё ответного знака вежливости.
— А интересуемся, мил человек, с сугубо академической целью, — доложил Богдан Владимирович. — Имел опыт диссекции с целью препарирования самых разнообразных живых и не очень организмов, в том числе существ, наречённых айнами. Но, доложу, последняя практическая работа заставила меня упрячь мои сморщенные извилины.
«Понятно», — пронеслось в уме. — «Это он про айна из Академии, похоже…».
— Обычно, меня касается лишь то, что творится в моём операционном поле, — заявил академик. — Выходящее за его пределы — уже за рамками моих интересов и компетенций. Но я не смог отказать себе в удовольствии лично обговорить с человеком, от чьих рук скоропостижно скончалась айна.
«Применён женский род», — зачем-то отметил я. — «Это была самка?».
— Чрезвычайно польщён столь обильным вниманием к моей персоне, — отозвался ему. — Непривычен к такому. Рискну предположить, что одним только разговором дело не ограничится. Ко мне, очевидно, есть ряд вопросов?
Вешняков улыбнулся.
— Убивец айнов предпочитает прямоту? Что ж. Тем лучше. Да, Александр Александрович, я имею спросить ряд вопросов, потому как не терплю недопонимания. А оно изволило приключиться в процессе диссекции туши.
Я пожал плечами.
— Попробуем. Если смогу — отвечу.
Учёный сощурился на мне.
— Каким образом удалось проломить череп сущности? В его нутрях нашли две горсти смятых биметаллических предметов, что не могут быть ничем иным, кроме как пулями. Но кости айнов прочны, а сами звери крепки на рану. Прошибить их защиту способно не всякое орудие.
Ничего не могу с собой поделать, но опять машинально пожал плечами.
— Всё просто. Физика. Биология. И опыт.
Академик с интересом воззрился на меня.
— Имеешь утверждать, будто бы уже умерщвлял айнов?
— Имею утверждать, что они собаки сутулые.
Достал из поясной кобуры АПБ, выщелкнул из рукоятки магазин. Одним движением пальца выдавил из-под губок магазина патрон.
— Лана, будь так добра, — обратился к вислоухой. — Подержи, пожалуйста.
И протянул магазин ей.
Девушка без колебаний приняла изделие.
Двумя руками показал академику оружие с боеприпасом.
— Автоматический пистолет с многозарядным источником боепитания, — продекларировал я. — И само боепитание отдельно. Масса пули около шести-семи грамм. Масса пороха — четверть грамма. И начальная скорость за счёт длины ствола превышает полкилометра в секунду. Путём нехитрых математических вычислений имеем дульную энергию пули, существенно превышающую восемьсот джоулей. И таких пуль в цель попало две горсти. Каким бы прочным ни был лист броневой детали, но попадание в одну и ту же область без пробития всё равно ослабляют конструкцию. Если долго бить в одну точку, рано или поздно пробьёшь. Разумеется, с рядом технических оговорок, но пробьёшь. А тут даже не броневая деталь, а череп, на поверку скроенный из нескольких срощенных между собой черепных пластин: височных, теменных, лобных, лицевых… Пара магазинов — и вместо черепа наблюдаемый нами фарш.
Учёный взял патрон двумя пальцами и придирчиво осмотрел его со всех сторон.
— Капсюлированная гильза, — установил он. — Опрессованная в ней пуля. И ты хочешь сказать, что,