— Надо было оставить чашу, — посетовал Дунк. — У нее хотя бы крылья были, а сир Арлан говорил, что она наполнена верой, дружескими чувствами и другими хорошими вещами. Прямо надгробие какое-то, а не щит.
— Но вяз-то живой, — заметил Пейт. — Видите, как зелены его листья? Такие бывают только летом. Мне доводилось видеть щиты с черепами, волками и воронами, даже с повешенными и с кровавыми головами. Однако служили они исправно, вот и ваш послужит. Знаете старую присказку? «Дуб и железо, храните меня…»
— «…От смерти и адова огня», — закончил Дунк. Он совсем позабыл этот стишок, которому научил его старик. — Сколько хотите за новый обод и все остальное?
— С вас-то? — Пейт почесал бороду. — Давайте грош.
Дождь почти перестал, когда на востоке занялся рассвет, но он успел сделать свое дело. Люди лорда Эшфорда убрали барьеры, и турнирное поле представляло собой сплошную бурую топь из грязи и вывороченной травы. Туман стлался по земле белыми змейками, когда Дунк направился обратно к ристалищу. Железный Пейт пошел с ним.
Трибуна понемногу заполнялась. Лорды и леди кутались в плащи на утреннем холоде. Простой народ тоже собирался — вдоль изгороди стояло уже несколько сот человек. Сколько народу пришло поглазеть, как я умираю, подумал Дунк, — но оказался не прав. Какая-то женщина пожелала ему удачи. Старик вышел вперед, чтобы пожать ему руку, и сказал: «Пусть боги придадут вам сил, сир». Нищенствующий брат в потрепанной бурой рясе благословил его меч, девушка поцеловала в щеку. Они все за меня.
— Почему? — спросил Дунк Пейта. — Что я для них?
— Рыцарь, который помнит свои обеты, — ответил кузнец. Реймуна они нашли на южном конце поля — он ждал там с конями своего кузена и Дунка. Гром беспокойно переминался под тяжестью подбрадника, намордника и кольчужной попоны. Пейт осмотрел конские доспехи и похвалил их, хотя и не он их ковал. Дунк был благодарен тому, кто ссудил ему эту броню.
Потом он увидел остальных: одноглазого воина с бородой цвета соли с перцем и молодого рыцаря в полосатом черно-желтом сюрко и с ульями на щите. Робин Рислинг и Хамфри Бисбери, с изумлением узнал их Дунк. И сир Хамфри Хардинг тоже. Хардинг сидел на рыжем коне Эйериона, облаченном теперь в красно-белые ромбы нового хозяина.
— Сиры, я ваш должник, — сказал Дунк.
— Это Эйерион наш должник, — ответил сир Хамфри Хардинг, — и мы получим свой долг сполна.
— Я слышал, у вас нога сломана.
— Верно, сломана. Ходить мне нельзя, но коли я могу сидеть на коне, то и драться могу.
Реймун отвел Дунка в сторону.
— Я надеялся, что Хардинг захочет еще переведаться с Эйерионом, — так оно и вышло. А другой Хамфри, как оказалось, его шурин. Эгг привлек сира Робина, которого знает по другим турнирам. Так что вас теперь пятеро.
— Нет, шестеро, — удивленно произнес Дунк. К ним шел еще один рыцарь, и оруженосец вел за ним коня. — Смеющийся Вихрь! — Сир Лионель, на голову выше Реймуна, почти с Дунка ростом, явился в парчовом сюрко с коронованным оленем Баратеонов на нем, а под мышкой нес свой рогатый шлем. Дунк протянул ему руку. — Сир Лионель, не могу выразить, как я благодарен вам за то, что пришли, — и сиру Стеффону за то, что привел вас.
— Сир Стеффон? — удивился рыцарь. — Ко мне пришел оруженосец — мальчик, Эйегон. Мой парень хотел его прогнать, но тот прошмыгнул у него между ног и опрокинул штоф с вином мне на голову. — Сир Лионель рассмеялся. — Известно ли вам, что испытания семерых не назначали уже сто лет? Не могу упустить случая сразиться с королевскими рыцарями и расквасить нос принцу Мейекару в придачу.
— Шесть, — радостно сказал Дунк Реймуну, когда сир Лионель присоединился к остальным. — Уверен, твой кузен приведет последнего.
Толпа взревела, и на северном конце показались из речного тумана рыцари. Первыми ехали трое королевских гвардейцев, похожие на призраков в своей белой эмалевой броне и длинных белых плащах. Даже щиты у них были белые, пустые и чистые, как свежевыпавший снег. За ними следовали принц Мейекар и его сыновья. Эйерион сидел на сиром в яблоках коне, сквозь броню которого сквозили оранжево-красные цвета. Гнедой конь его брата, чуть пониже ростом, был одет в черную с золотом чешую. На шлеме у Дейерона трепетал зеленый шелковый плюмаж. Но наиболее грозным выглядел их отец. На его плечах, на шлеме и на спине торчал гребень из черных драконьих зубов, а у седла висела огромная, утыканная шипами булава — самое смертоносное оружие, какое Дунк когда-либо видел.
— Да ведь их только шесть, — внезапно воскликнул Реймун.
Верно, убедился Дунк. Трое черных рыцарей и трое белых. У них тоже недостает одного. Возможно ли, чтобы Эйерион не нашел седьмого? И как же быть теперь — сражаться вшестером против шести?
К озадаченному Дунку подбежал Эгг:
— Сир, пора надевать доспехи.
— Хорошо, оруженосец. Приступим.
Железный Пейт пришел на подмогу. Кольчужная рубаха, воротник, наголенники, перчатки, капюшон и гульфик, — Дунка облекли в сталь, трижды проверив каждую застежку. Сир Лионель точил меч о брусок, оба Хамфри тихо переговаривались, сир Робин молился, а Реймун расхаживал взад-вперед, недоумевая, куда подевался его кузен.
Дунк был совсем готов, когда наконец появился сир Стеффон.
— Реймун, — позвал он, — мою кольчугу, будь любезен. — На нем был стеганый дублет, какой надевают под доспехи.
— Сир Стеффон, — сказал Дунк, — а что же ваши друзья? Нам нужен еще один рыцарь.
— Боюсь, что вам нужны еще два, — сказал Стеффон. Реймун застегивал на нем кольчужную рубаху.
— Как то есть — два? — не понял Дунк. Стеффон надел перчатку из тонкой стали, сгибая и разгибая пальцы.
— Я насчитал пятерых. — Реймун застегнул на нем пояс с мечом. — Бисбери, Рислинг, Хардинг, Баратеон и вы.
— Вы шестой.
— Нет, седьмой, — улыбнулся Стеффон, — только для другой стороны. Я буду сражаться за принца Эйериона.
Реймун, собравшийся подать кузену шлем, остановился как вкопанный.
— Нет.
— Думаю, сир Дункан меня поймет, — пожал плечами Стеффон. — Долг обязывает меня повиноваться принцу.
— Ты сказал Дункану, что он может положиться на тебя, — побледнел Реймун.
— Разве? — Стеффон взял шлем у него из рук. — Что ж, тогда я, несомненно, говорил искренне. Подай мне