Сильвестр вдруг встал в стойку, ловко перекидывая финку из одной руки в другую…
А он опытный боец!
Впрочем… Патрон-то в патроннике…
Ну и тогда — делов-то!
Перехватив нож левой рукой, Иван Палыч сунул праву в карман пиджака… нащупал браунинг и, не вынимая пистолет из кармана, выстрелил…
Бандит схватился за грудь и, выпустив нож, повалился наземь… Доктор тут же бросился за липы… И вовремя! Один за другим прогремели выстрелы. Просвистели над головою пули.
Ну, вот он, второй! Кучер… Вот тебе и честность Сильвестра! Ни черта он не собирался проводить бой по честному, просто хотел, чтобы доктор вышел на простреливаемый участок — туда и нож кинул, чтобы выманить Ивана Павловича.
Тьма сгустилась… Доктор осторожно выглянул из-за липы… Выстрел!
Что же он, в темноте, что ли видит? Или просто бьет наугад… А-а, позади же свет — окно! Хорошо бы…
На улице вдруг послышался шум мотора… во двор завернула грузовик с солдатами! Завернул, и погасил фары…
А потом резко зажег…
— Господа бандиты, вы окружены! Предлагаю сдаться!
Прогремел усиленный мегафоном голос…
Петраков! Как же вовремя! Ну, слава Богу…
Когда все закончилось и кучера повязали, Иван Павлович вышел из укрытия и долго смотрел на бездыханное тело Сильвестра, не веря что тот мертв и все закончено.
* * *
Самовар пока что спрятали в комнате Анны Львовны, подальше от лишних глаз. Как сказала Аннушка — подарок должен быть сюрпризом. Ну, сюрприз, так сюрприз — есть не просит. А вот самому что-то захотелось! Тем более, скоро ехать на станцию — невесту встречать… Неплохо бы было позаботиться об ужине… или, хотя бы, взять что-нибудь к чаю. Баранки там, сушки, ситный… что есть…
Набросив пиджак, доктор спустился вниз, в залу…
— Эй, есть кто-нибудь?
— Я тут, Иван Палыч! — за стойкой возникла худощавая фигура Андрюшки. — Чего изволите-с?
— А что есть?
Подросток пожал плечами:
— Да шти вчерашние, постные, кисель… Могу яишню пожарить…
— А к чаю?
— Баранки-с! Но, такие, что не разгрызть.
— Ну-у… давай, пожалуй, яичницу. Но, не сейчас — позже.
— Иван Палыч… — Андрюшка вдруг шмыгнул носом. — Вы дядьку мово, Игната Устиныча, не видали?
— Ну-у… — задумался доктор. — Со вчерашнего дня не видал. А что?
— Да с обеда ушел на старое кладбище, могилку подкрасить. Так, с тех пор и не приходил.
Иван Палыч рассмеялся:
— Ну, мало ли… какие-то дела, заботы…
— А сейчас продукты привезут! — озабоченно прянул парнишка. — Дядька их самолично всегда принимает… Иван Палыч! Вы не сходите со мной до кладбища? Посмотрим дядьку, а? А то я один боюсь.
Честно говоря, доктору и самому давно хотелось полюбопытствовать — какого черта Феклистов забыл на старом кладбище? И ведь не раз уже туда ходит. Тогда, ночью, тоже туда шмыгал. Клад искал? Или, наоборот, закапывал? Андрюшка говорит — оградку на могилке красил. Почему сам? Что, не мог никого нанять?
А скоро, между прочим, уже и смеркаться начнет! Пора бы…
— Что ж, идем, Андрей. Глянем.
— Благодарствую, Иван Палыч! — обрадовано воскликнул парнишка. — Век не забуду!
С собой доктор прихватил револьвер, так, на всякий случай. На кладбище пошли пешком, не так и далеко было, да по пути тщательно оглядывали кусточки и прочие заросли. Мали ли, у трактирщика сердце прихватило или еще что?
Нет, никто на пути не попался, ни в кустах, ни в траве…
Впереди, за березами, показалась старая часовня, после знаменитого пожара игравшая роль основной церкви. Немного подновленная — не хватало денег! — она все же не могла вместить всех желающих, особенно — по праздникам, и было ясно, что все-таки придется строить новую церковь…
Подумав так, доктор про себя хмыкнул: скорее всего — не придется! Придут к власти большевики… И надо будет с ними что-то делать… как-то жить… А подумать об этом хорошо бы уже сейчас, заранее! Эх, жаль, ос знанием истории плоховато… Правда, уже сейчас понятно — то, что Аннушка член партии правых эсеров — это плохо. То, что она в Комитете — тоже плохо, а вот Совет солдатских и рабочих депутатов — очень даже хорошо! Ей бы еще к большевистской фракции примкнуть… так, на будущее…
— Эвон, Иван Палыч, тут напрямки…
Андрюшка показал на пролом в кладбищенской ограде… Все кругом заросло — чертополох, бузина, рябина — кресты на могилках давно покосились, да и прочие памятник выглядели неухоженными… Впрочем, далеко не все — некоторыми занимались.
— Игнат! — остановившись, позвал доктор. — Господин Феклистов!
Нет ответа… Лишь где-то рядом журчала река…
— Нехорошо, что у реки кладбище, — Иван Палыч осуждающе покачал головой. — Не подмывало еще?
— Люди говорят — было, — наморщил лоб Андрей. — Но, давно, до войны еще. О! Как раз на трехсотлетие Дома Романовых!
— Романовы… — хмыкнул доктор. — Никому уже и не нужны оказались. А ведь не прошло и полугода! Так, где говоришь могилка-то?
— Да вон! За мной идите…
Могилка располагалась у самого края кладбища, ближе к реки. Все — честь по чести: ажурный кованый крест, чугунная оградка. Все старое, с облупившейся от времени краской…
— Что-то не похоже, чтоб тут что-то красили… И следов никаких нет!
Иван Палыч осмотрелся:
— А это что за развалины? Вон, на обрыве…
— Наверное, чей-то склеп, — поморгав, пожал плечами Андрюшка. — Ой! Картуз! Иван Палыч, видите? Там, на ограде, у склепа…
— Ну да.
— Это дядьки мово картуз! Игната Устиныча!
— А ну, пошли-ка! Игна-ат! Господин Феклистов!
Тишина. Лишь река журчала…
Склеп располагался у самой реки, на обрыве, и выглядел уже основательно подмытым.
— Так! Андрей, давай осторожней тут…
— Ага…
Парнишка нырнул, казалось, куда-то под землю, скрылся из глаз…
— Андре-ей!
Из склепа вдруг показалось растрепанная голова:
— Иван Палыч! Тут… ноги…
— Ноги?
Доктор нырнул в развалины…
Склеп это был или что-то еще, однако, кирпичная кладка обвалилась, не выдержав подмыва… И обвалилась, судя по всему, совсем недавно.
Обвалилась и погребла под собой мужчину в справных яловых сапогах… с набойками из кожи от приводных ремней.
Феклистов!
Рядом валялись кирка и лопата…
— А ну, Андрей помогай… Только осторожно!
Полетели в сторону кирпичи и куски красной слежавшейся глины… минут через двадцать тело удалось извлечь… Но, конечно же, было уже поздно.
— Игнат Устиныч… Эх… — покачал