— Ленька, коза тебя задери, ты чего прохлаждаешься? — зычный голос Егора Пашкова вывел парнишку из состояния эйфории. — Сейчас с «международки» мешки привезут, а ты ворон считаешь! Шевели оглоблями!
«Международкой» почтовики называли отправления, прибывающие с Международного почтамта, расположенного около Ленинградского вокзала и запущенного в эксплуатацию в 1962 году. Первый в стране почтамт, который собирал почтовые отправления из десятков стран мира. Раз в четверть часа от почтамта отходила машина, груженная мешками, полными ценных посылок, бандеролей и писем. И раз в час сам Международный почтамт принимал точно такие же мешки, готовые к отправке за границу. Пропустить доставку с «международки» грозило выговором, а потеря хоть одной единицы почтовых отправлений — увольнением. Вот почему к встрече «международки» готовились особо тщательно. Об этом знали все, кроме новичка Леньки.
— Чего кричишь, дядя Егор? Тут я, на месте. На пассажиров малясь засмотрелся. Уж больно смешные попадаются, — Ленька миролюбиво улыбнулся, глядя на строгого начальника. — Вот хотя бы та тетка в красном сарафане. Надо же было в такую жару красное надеть! У нее кожа того же цвета, что и сарафан. Рак вареный! Умора, да и только!
— Будет тебе сейчас умора, — Егор замахнулся на Леньку, но бить не стал. — Шевелись, тебе говорят, иначе мигом на берег спишу!
— Да чего делать-то? — расстроился Ленька. — Нету же никого.
— А ты все равно будь готов. Вон, видишь, вдалеке телега едет? Это по нашу душу.
Ленька вгляделся в дальний конец платформы, там и правда двигалась железная телега на четырех колесах, которую тянули два грузчика. Телега была доверху завалена фанерными ящиками и пакетами из мешковины. Дождавшись, когда груз подвезут к вагону, Ленька начал перегружать мешки и ящики. Он носился туда-сюда со скоростью молнии. Забрасывая на свои плечи сразу по четыре мешка, он легко вспрыгивал на подножку и исчезал в вагоне, а спустя полминуты появлялся вновь, и все повторялось сначала. Благодаря силе и молодости парнишки выгрузка заняла в два раза меньше времени, и довольный ее результатом Егор потрепал Леньку по плечу:
— Вот это по-нашему, Леня. Теперь вижу, что ты не только ворон считать умеешь, — похвалил он. — Иди, полежи чуток. Скоро тронемся.
Ленька вскочил на подножку и скрылся в вагоне. Егор постоял еще немного, наблюдая за привычной суетой вокзала. Когда он собрался войти в вагон, к нему подошел парнишка в форме солдата Советской армии. На вид лет двадцать, фуражка на макушке, китель расстегнут, на груди значков куча. Сразу видно — дембель!
— Здорово, служивый, — поприветствовал парня Егор.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался солдатик.
— Давно дембельнулся?
— Четыре дня назад. А вы как узнали? — лицо парнишки удивленно вытянулось.
— Невелика премудрость. У кого еще пряжка на яйцах висеть будет? — осклабился Егор. — Тебе на наш рейс? Поторопился бы, отправление через пару минут.
— Да тут такое дело, — протянул солдатик и смущенно потупил взор. — Вряд ли меня в него пустят.
— Что, билет потерял? — выдвинул предположение Егор.
— От поезда отстал, — солдатик поднял глаза на Егора. — Глупо так вышло. Мы с приятелями немного отметили и не заметили, как время пролетело. А когда опомнились, наш поезд уже ушел.
— Хреново, — посочувствовал Егор. — Теперь придется за свой счет билеты брать. Ну да не беда, пожалитесь кассиру, он вам из брони билеты выдаст. Дороговато, зато ждать не придется. В летний сезон с билетами всегда туго.
— В этом еще одна проблема, — солдатик снова опустил взгляд.
— Что, деньги все прожрали? — Егор весело рассмеялся. — Ох, парень, знал бы ты, сколько таких вот дембелей я за десять лет работы повидал! Остается одно — родственникам писать и надеяться, что перевод быстро придет.
— Это уж совсем позорно, — солдатик с печальным видом вздохнул. — Хочется героем в родную деревню прийти, а не нахлебником. Да и перед родителями стыдно.
— Тут уж выбирать не приходится, — рассудительно заметил Егор. — Не здесь же тебе оставаться.
— А вы бы не могли нас к себе взять? — после минутной паузы выдал солдатик. — Мы много места не займем. Сядем в уголочке, вы нас и не заметите.
— Нет, солдатик, подсаживать посторонних в вагон нам строго воспрещается. Сам понимаешь, груз ценный везем, можно сказать, головой за него отвечаем. За такое не ваша армейская гауптвахта, а что похуже полагается, — Егор похлопал парнишку по плечу. — Мой тебе совет — не глупи, пиши родне, пусть деньги высылают. Уверен, мамка твоя так обрадуется, что ты домой едешь, что любую сумму вышлет.
— Не могу я, — с надрывом произнес парнишка. — У нее и так пять ртов, отец неделями дома не появляется, старается лишнюю копейку зашибить. Нет, нельзя мне мамке писать.
— Так у друзей попроси, — снова дал совет Егор. — Друзья-то уж найдут сколько нужно. Тебе далеко ехать?
— В Дуляпино.
— Это где ж такое водится? — шутливо спросил Егор.
— Пятьдесят километров от Иваново, — охотно поделился информацией солдатик.
— Ошибся ты, служивый, нам не по пути, — у Егора от сердца отлегло, уж больно не хотелось отказывать дембелю.
— Так мне бы только до Нерехты добраться, а там приятель обещал на «зилке» подхватить. Он в Нерехту по работе каждый день гоняет, так что с этим проблем не будет, — солдатик воодушевился. — Возьмите до Нерехты, тут езды всего ничего. А мы с ребятами вам грузиться поможем.
— Экий ты шустрый, — рассмеялся Егор. — Мы уж погрузились, долго ждал.
— Кто же знал-то? Я бы раньше подошел, да решиться никак не мог, — признался солдатик.
— А друзья твои где же?
— В здании вокзала сидят. Сначала по другим вагонам ходили, доброго человека искали, — солдатик вздохнул. — Видно, перевелись на свете добрые люди.
— Чего же ты за всех говоришь? Сам вляпался, а на людей наговариваешь, — Егор вдруг рассердился. — Тебе государство деньги на билет выделило, чтобы ты как человек до дома добрался, а ты напился, от поезда отстал, и сам же виноватых ищешь.
— Простите, я совсем не то хотел сказать, — парнишка тронул Егора за рукав. — Правы вы. Конечно, правы. Надо было не водку в глотку заливать, а о доме думать. Ладно, пойду я.
Солдатик подтянул ремень, стянул с головы фуражку и зашагал прочь от почтового вагона. Егор смотрел ему вслед, а на душе кошки скребли. В чем-то парнишка был прав: боязливый стал народ, каждый за свою шкуру трясется. А ведь, помнится, и сам на перекладных с армейской службы до дому добирался. Давно это было, двадцать годков прошло, но и теперь нет-нет да и вспомнит, как в поезде его, парнишку, баба Глаша курочкой отварной подкармливала да рассолом домашним отпаивала. И ведь никаких нотаций не читала. Гладила