– Самое противное, товарищ полковник, – поморщилась Вика, – что Апрелев сейчас пытается убедить следствие, что убил брата из ревности к Марине. Что он сам хотел на ней жениться, а брат опередил.
– А хотел? – задрал брови полковник.
– Может, и так. Марина оказалась богатой наследницей. Ее отец вел дела честно и с размахом. Теперь это делает она. Почему было Апрелеву не поживиться и не пожениться?
– Да-а… – протянул Анохин, откидываясь на спинку кресла. – Как думаете, Апрелев до суда доживет?
– Делаем все возможное, он в одиночке, но, сами понимаете, товарищ полковник, Ульянова ему братва не простит…
Они только вышли из здания суда, где вынесли приговор двум преступникам – ее племяннику и ее бывшему жениху. В отношении второго подсудимого суд был строг и заключил его под стражу на внушительный срок. В отношении Степки было проявлено снисхождение из-за заключенной им сделки со следствием. Осудить Валерия Апрелева не вышло. За неделю до суда его нашли мертвым в камере. Предварительное заключение – самоубийство. Но и Вика, и Калинин понимали, что это изощренная месть за убийство Апрелевым Сани Ульянова.
Марины Ульяновой на суде не было. И Якушева тоже. Сегодня он играл свадьбу с Анной Стоговой.
– Совет им да любовь, – криво ухмыльнулся Калинин, когда Вика ему об этом сообщила. – Может, поужинаем сегодня где-нибудь?
После единственной проведенной с ним ночи в отеле, подробности которой она не помнила, Вика его избегала. Как мужчину. Та ночь была ошибкой. Глупой, неосознанной ошибкой. Она поняла, что не любит его. И не полюбит уже точно. Они коллеги. Неплохо сработались. Пришли к пониманию. И все. Ни о какой любви тут речи быть не может.
И еще появилась кое-какая причина ее нежелания отвечать Калинину взаимностью. В ее жизни вдруг кое-что поменялось. В ней появился человек, который…
Вика посмотрела в хмурое летнее небо, на набухающие скорым дождем тучи и отрицательно мотнула головой.
– Почему? – поспешил обидеться Калинин. – Все не можешь мне простить той злополучной ночи?
– Нет. Не поэтому. Я занята.
– Чем, если не секрет?
– Не секрет. Я еду к Вадиму Дмитриеву в больницу. Его сегодня наконец выписывают. И он… Он начал ходить, представляешь, майор?
– Дмитриев, Дмитриев…
Калинин наморщил лоб, словно пытался вспомнить. Хотя помнил точно. Дмитриев давал показания для суда. Но повыпендриваться – медом не корми.
– Да, это тот самый парень, бывший баскетболист, который после аварии, где погибли его родители, стал калекой. И был прикован к инвалидному креслу. А потом он попал под колеса машины и… И с этого все началось, майор. Мои поиски Степки. Разоблачение банды. Суд.
– А ты как вдруг? – Он подыскивал нужные слова, пытаясь определить их отношения. – С ним? Что у вас?
А что у них с Вадимом, она и сама пока не понимала.
Он в ней нуждался, потому что она помогала ему с реабилитацией в больнице, приезжая каждый вечер.
Она нуждалась в нем, потому что ей сейчас нужно было кому-то помогать. Чувствовать себя нужной. Они цеплялись друг за друга, как за соломинки. И неожиданно привыкали. Его рука все чаще и дольше держалась за ее руку, когда даже в этом не было необходимости. Улыбками они обменивались и взглядами, которые наполнялись новым смыслом. И на выписку он просил приехать только ее, отказался от встречи с бывшим тренером и ребятами по команде. И прямо, честно сказал ей:
– В такой важный для меня день, Вика, я хочу видеть только тебя.
Она не произнесла вслух банального «я тоже». Просто предложила поужинать где-нибудь после выписки. И он согласился, только захотел переодеться. Ну и какой, скажите, может быть ужин с Калининым?
– Так что у вас, Виктория Степановна? – Губы у Калинина дергались. – Любовь?
– Не знаю насчет любви. – Она посмотрела на часы, поняла, что уже опаздывает, и заторопилась к машине на парковке. – Об этом еще рано говорить. Но ужин точно состоится.