— Ну, что, други мои? — спросил я онемевших собеседников. — Как вам моя идея?
— Это полный бред. — наконец смог вымолвить Игорь.
— А мне понравилось. — не согласился с ним Олег. — Но ведь это всё равно будут русские войска.
— А вот и необязательно. — апеллировал ему я. — Можно кинуть клич, что мы собираем новый Крестовый поход на магометан. Думаю, что угнетаемые османами народы, армяне, греки, да и прочие славяне на Балканах, могут проникнуться идеей. Наберём всего понемногу. Как там было на Ноевом ковчеге? Каждой твари по паре? Вот. И поведём мы воинство христианское на Священную битву с басурманами.
— Это звучит немного кощунственно. Ты же не веришь в Иисуса Христа, Максим. — прозвучал упрёк со стороны Олега.
— А это и не важно. Ты веришь! Люди верят! А я буду в твоих руках, как бич божий. Всё равно победу потом припишут Великому Олегу, вновь приколотившему свой щит на вратах Царьграда. Да, кстати, не забудь заранее позаботиться об изготовлении такого щита. Ну и ещё крест для Храма Великой Софии надо бы сделать. Вот только успеем ли.
— Ты сейчас всё это серьёзно? — спросил Игорь.
— Серьёзней некуда. Но для начала мне надо бы добраться до Стамбула, чтобы немного там попартизанить. Я думаю, что, когда мы двинемся завоёвывать Царьград, там будет не только нечем защищаться, но и не на что содержать даже мало-мальски боеспособную армию. Да… Турок много, и ятаганы у них имеются. Но их можно запросто покрошить из пулемётов. Удобрим землицу вражеской кровушкой. Так что патроны нам нужны, дорогие мои князья-товарищи. И побольше, побольше…
Глава 24
Хуже дурака может только быть дурак с инициативой. И совсем плохо, когда у него есть возможность всё это реализовать.
По дороге коварного времени жизнь идёт с переменною скоростью.
Иногда год сгорает мгновением, как костёр из сушёного хвороста.
А порою секунды, как вечности, замерзают в холоде времени,
От ноля до ноля в бесконечности, как волшебное сновидение.
Но опять, начиная скольжение, под уклон, соразмерно возрасту,
Жизнь идёт, продолжая движение со своей переменною скоростью.
Жизнь-песчинка в пропасть падает и летит, наслаждаясь падением.
Это, кстати, не очень радует, начиная со дня рождения.
Словно стрелка, по кругу вертится огонёк осторожного пламени.
И порою так слабо верится, что сгорим мотыльками сами мы.
Вектор сменит своё направление от ноля до ноля в бесконечности.
Жизнь, пройдя по дорогам времени превратится в осколок вечности.
17 марта. 1914 год.
Российская Империя. Крым.
Казачок мялся у входа в комнату, не зная к кому из великих князей обратиться. Один был в мундире, но помоложе, а другой ненамного старше, но одет по-домашнему…
Олег, заметив казачка, спросил его:
— Чего тебе?
— Ваше высочество, там… Горцы.
— Какие горцы?
— Двое молодых горцев… Говорят, что им нужен какой-то дохтур.
— Кто? Какой доктор?
— Дык, не понять их. Они половину слов не по-нашему гуторят. Но какой-то дохтур, который их батю излечил…
— Это, ко мне. — сообразил я. — А чего ж так рано-то. Я же говорил. Будет нужен, позову…
— Ты про что?
— Да я нанял тут одного горца молодого. Толмачом у меня будет. Мне же нужен переводчик с турецкого. Только я его отцу объяснил, что когда понадобится, я за ним кого-нибудь пришлю. А тут дня не прошло, как сами приехали. Ладно. Пойду, пообщаюсь…
— А мы не помешаем? — спросил меня князь Игорь.
— Не знаю даже. — улыбнулся я. — Они и так, наверняка чувствуют себя не в своей тарелке, приехав сюда. А если к ним выйдут сразу два великих князя, то боюсь, что они этого не переживут.
— Переживут. Они даже не покажут своего смущения. У них это не принято. Горцы спину гнуть не любят. Ну, разве что только перед отцом или перед богом своим. А в обычной жизни, как будто лом проглотил, ходит с прямой спиной. Гордые…
— Просто не говори им, что мы с братом князья. К тебе же всё-таки приехали гости.
— Я их не звал.
— Вот видишь… Незваные гости…
— Я не уверен, что они татары.
— Не переживай! Разберёмся.
* * *
Когда мы вышли из дома, я сразу узнал братьев. Рустем и Ахтем. Несмотря на слова князя о том, что горцы не гнут спину не перед кем, увидев меня, оба парня склонили голову, приложив при этом правую руку к груди в районе сердца.
— Добрый день! — поприветствовал их я. — Что привело вас ко мне? Я же Эскендеру вчера всё объяснил…
Горцы выпрямились. При этом младший из них, Ахтем, остался стоять ровно, а Рустем достав из за ремня плетёную кожаную нагайку, снова поклонился мне. На этот раз ещё ниже, чем в прошлый раз, и при этом протянул плётку мне, держа её двумя руками.
— Не понял. — проговорил Олег, стоя за моим правым плечом.
— Максим-бей! — начал свою речь Ахтем.
— Не хочу я никого бить. — сразу же ответил я ему.
— Прости, Максим-эфенди! Я не так выразился. — смутился молодой горец.
А его старший брат продолжал стоять согнувшись, всё так же протягивая мне плеть.
— Ахтем! Объясни мне, что тут происходит. — взмолился я.
— Мой брат поступил плохо, оскорбив того, кто излечил отца. Он хочет принести тебе извинения и готов служить тебе.
— Рустем! Я не сержусь на тебя. Хватит кланяться. Ты же горец.
Рустем выпрямился. А его лицо снова залило краской… Вот же ж. Опять я ему сказал что-то обидное? Или это у него просто кровь к голове прилила от долгого поклона.
— Рустем! Твой отец хочет тебя женить. А ты должен подарить ему внуков. Ну а ко мне на службу пока пойдёт твой брат Ахтем. Эскендер сказал, что ему пока рано жениться. Так что, зря ты приехал.
— Я виноват.
— Ты виноват лишь в том, что молод и горяч. Но не переживай! Молодость это такая болезнь, которая с годами пройдёт. Так что, возвращайся домой. Слушай что тебе говорит отец и не горячись лишний раз.
— Благодарю тебя, Максим-эфенди! Ты поднял на ноги нашего