— Чего, того?
— Мал-мал разбираюсь, говорю, этого самого.
— Починить сможешь?
— Да чего его тут чинить, господин офицер, я ж вам толкую, что шпиндель надобно по-людски поставить, и тогда оно само крутиться будет.
— А мину подвести правильно сможешь?
— Господь с вами, нешто я убивец какой?
— Я смогу, ваше высокоблагородие! — выступил вперед коренастый моряк с чумазым лицом.
— Кто таков?
— Матрос второй статьи Волков.
— Откуда знаешь про мины?
— Видал, как минеры работают. Любопытствовал. Их благородие господин мичман не ругались, а наоборот, хвалили. Молодец, грят, Волков, если что случится, заменишь кого-нито!
— Он справится, — тихо сказал подошедший к ним Чагин, голову которого вместо фуражки украшала белоснежная пока еще повязка.
— Коля, ты цел? — обрадовался Клокачев.
— Да что мне сделается, — попытался улыбнуться юноша, но тут же сморщился от боли. — Голова только болит.
— Славно. Вот что, орлы, — повернулся к добровольным помощникам командир. — Поступаете в распоряжение его благородия. Слушать его как меня!
— Есть!
После этого повеселевший Клокачев поспешил вернуться на свое место и уже совсем по-другому вгляделся в окружающую его картину. Вокруг по-прежнему творился бардак. Сражение давно разбилось на отдельные схватки между кораблями. На стороне союзников и в особенности англичан была их многочисленность. На стороне русских охвативший их кураж, ну и конечно, броненосцы. Причем не только неразлучная парочка из «Первенца» и «Не тронь меня», но и «константиновки».
Защищенные брустверами канонерки вели себя как стая пираний в воде, бросающихся на всех, до кого могли дотянуться. Стоило кому-то из британцев сцепиться в артиллерийской дуэли с русским линейным кораблем или фрегатом, как с кормы к нему тут же пристраивались несколько канонерских лодок и начинали обстреливать из своих мощных 60-фунтовок и митральез.
Не отставали от них и колесные фрегаты, успевшие захватить к этому времени ни один десяток призов. И решительно атакующих корабли союзников всякий раз, когда те пытались им помешать. Причем, со стороны можно было подумать, что они собираются таранить или ударить миной… отчего англичане с французами регулярно оказывались в некотором изумлении.
Однако, если в дело вступят неприятельские броненосцы, ситуация могла бы тут же перемениться. И Клокачев решительно двинулся на их поиски. Благо, местоположение оных не составляло ни малейшего секрета.
В результате заключительная часть Свеаборгского сражения свелась к трем отдельным схваткам. В первой паре сошлись все еще пятившийся «Трасти», которого все-таки нагнал «Бомарзунд». Понимая, что попытка таранить может кончиться плохо, Поклонский с Бутаковым подвели броненосец практически на пистолетный выстрел и обрушили на врага всю мощь своей артиллерии.
Главная надежда была, конечно, на нарезные орудия, но важную роль сыграли, как ни странно, снятые с английских трофеев 68-фунтовки. Разболтавшиеся от непрерывно молотивших по броне ядер деревянные крепления не выдержали, после чего отдельные плиты стали отваливаться от бортов как размокшая штукатурка. После этого русские снаряды стали пробивать борта, поражая вражеских моряков щепой.
Не остались в долгу и британцы. Выпущенные ими бомбы неоднократно раскалывали импровизированную броню «Бомарзунда», нанося ему ничуть не менее тяжелые повреждения. В конце концов, артиллерия обоих противоборствующих кораблей практически замолчала, а ход упал. После чего беспомощным положением «Трасти» воспользовался командир «Балагура» лейтенант Тыртов.
Видя, что тот практически перестал оказывать сопротивление, он немедленно подошел к обессилевшему противнику и высадил на исковерканную палубу броненосной батареи абордажную партию. Это для понесшего большие потери английского экипажа было уже чересчур, а потому сопротивления почти не последовало. И хотя это был далеко не первый корабль, поменявший флаг во время этой войны, Тыртов стал единственным, кому удалось захватить броненосец.
Произошедшая одновременно с этим схватка «Петропавловска» с «Глаттоном» вышла более скоротечной, но ничуть не менее драматичной. Сразу же наметивший себе жертву Клокачев направил свой броненосец на врага, молясь только об одном, чтобы проклятый механизм все-таки сработал, принеся изобретателю не только победу, но и моральное удовлетворение.
Английский капитан, разумеется, ничего не знал о новом «чудо-оружии», и потому опасался только тарана. Выдержав несколько попаданий из носовой пушки русского корабля, он сумел вовремя увернуться от вражеского форштевня. Однако на сей раз мудреное устройство на носу «Петропавловска» сработало как положено, и заведенная под днище британской броненосной батареи мина проделала в ней изрядную дыру, после чего «Глаттон» немедленно затонул, с большей частью своего экипажа.
Третья схватка, как вы по всей вероятности и сами понимаете, произошла между моим «Севастополем» и «Тандером». Мин у меня не было, динамитная пушка вышла из строя, а артиллерийская дуэль казалась мне делом заведомо безнадежным. В конце концов, у противника лучшая на сегодняшний день броня из кованого железа, а у нас всего лишь расплющенные рельсы. Поэтому мы с Лисянским не стали попусту тратить время и сразу же попытались таранить противника.
А вот капитан «Тандера» оплошал и начал маневр уклонения слишком поздно. Многие исследователи впоследствии высказывали самые разные предположения: от внезапной поломки рулевого механизма до вышедшей из строя машины. Так это или нет, сказать уже невозможно, ибо из экипажа английского броненосца осталось всего лишь несколько матросов.
Таран «Севастополя» встретился с бортом «Тандера» под довольно острым углом, но не скользнул по нему, а проделал в нем длинную узкую пробоину, в которую немедленно хлынула вода, и обреченный корабль камнем пошел ко дну.
Увидев печальную судьбу своих броненосцев, Кокрейн понял, что сражение окончательно проиграно и поспешил вывести остатки эскадры из боя. Отягощенные добычей корабли и фрегаты Мофета не решились начать преследование, а «Первенец» и «Не тронь меня» были для этого слишком тихоходны. Да и сил для нового рывка, если честно, не оставалось.
— Что ж, господа, на этом все, — устало сказал я, провожая взглядом уходящего противника. — По крайней мере на сегодня!
Глава 24
Кричащие заголовки утренних новостей, опубликованные на первых полосах всех английских газет, стали настоящим шоком для подданных королевы Виктории. Быть может, впервые за эту тяжелую войну всех британцев, от августейших обитателей Букингемского и Вестминстерского дворцов до самой последней портовой ночлежки где-нибудь в рабочих кварталах Манчестера, охватило стойкое предчувствие поражения.
До сих пор все неудачи в борьбе с Северным колоссом старались объяснить случайностью. В провальной Балтийской кампании прошлого года обвинили Нейпира. Разгром на Черном море списали на гнев стихии, против которой человечек все еще бессилен. Тяжелое поражение под Моонзундом объясняли коварством Черного принца, устроившего Королевскому флоту ловушку, а также пассивностью союзников, не