— Это хорошо, я очень рад что ты не против… — говорит он, стараясь вынуть руку из мягких но настойчивых объятий Маргариты Артуровны, однако в ответ на его поползновения капкан сжимается крепче и ему ничего не остается как вздохнуть и расслабиться. Нет, конечно, он мог бы силой выдернуть свою руку, но это уже было бы невежливо. Может быть она и не заметила что так крепко его руку прижала что он теперь совершенно точно знает что именно находится под мешковатым пиджаком школьного комсорга и почему она носит пиджак на размер больше… да и ладонь нужно бы повернуть чуть в другую сторону, чтобы пальцами не залезть куда не надо, ведь юбка у восторженной Риточки задралась совсем-совсем…
— Хм. — хмыканье прозвучало громко и отчетливо. Виктор замер и повернул голову. В учительскую вошла англичанка, Альбина Николаевна. Как всегда безупречная в своем светлом летнем платье и с очками в изящной оправе. Стряхнуть бы Риточку со своей руки… а с другой стороны — зачем? Он взрослый, она взрослая, вздумалось ей на радостях за сборную команду прижаться к нему как следует, от всей души, ну и что? В конце концов у Виктора Полищука репутация в этом конкретном сибирском городе уже однозначная. Как там — упавший в реку дождя не боится. А ощущения от прижимающейся к нему Риточки приятные, чего уж скрывать. Немалого драйва в ощущениях добавляет тот факт, что это — Рита. Маргарита Артуровна. Комсорг школы, обычно всегда суховатая и спокойная, даже холодная. А тут вон расчувствовалась… кто бы мог подумать, что комсорг у нас болельщица и по именам-фамилиям игроков знает.
Так что стряхивать Риточку со своей руки Виктор не стал, да и неправильно это — девушку отталкивать. Тем более что она за команду радуется тут, а он будет «отстань, женщина!». Конечно нет. А вот прижать ее к себе…
— Ой! — сказала Риточка и поспешно убрала свои руки и сделала шаг назад. А руки даже за спину убрала, видимо от греха подальше. Потупилась и даже немного покраснела, только сейчас заметив Альбину Николаевну.
— Можете не обращать на меня внимания. — насмешливо говорит «англичанка», ставя журнал на полку: — продолжайте свои… упражнения. Я право не столь сильна в спорте чтобы советы давать. Это была борьба? Или скорее что-то из гимнастики? Борьба нанайских мальчиков?
— И-извините. — бормочет Риточка, отступая в сторону: — это не то, чем кажется! Я… я, пожалуй, пойду! — и она стремительно убегает, захлопнув за собой дверь. Виктор провожает ее взглядом. Кто бы мог подумать, что школьный комсорг неравнодушна к женскому волейболу?
— Я смотрю у вас с Риточкой все хорошо складывается? — говорит «англичанка», усевшись за длинный стол в учительской и закинув ногу на ногу. Виктор отмечает, что на ногах у «англичанки» тонкие черные чулки и тут же отводит взгляд, выругав себя, что пялится. Мало ему? Нет, все-таки права Катька, конопатое чудо из коммунальной квартиры, которая его бабником дразнит. Бабник как есть. Только вчера он с Лилькой на ее квартире всякое вытворял, а сегодня днем уже на ножки «англичанки» заглядывается? Если так будет продолжаться, то он скоро тут обрастет «связями»… и совсем не теми, что ему нужны.
— Да мне просто работу предложили. — переводит тему Виктор, мельком замечая намек на улыбку в уголках губ «англичанки». Заметила что я на ноги ей посмотрел, думает он, значит не стоит показывать что я избегаю взглядом ее прелести. Значит нужно смотреть. Он откидывается на спинку стула и внимательным, оценивающим взглядом изучает ее лодыжки в черных колготках… лето на дворе, а она в черных. Что это за демарш? Хотя ему нравится.
— У вас чудесные ноги, Альбина Николаевна, — добавляет он после осмотра: — и вообще чудесно выглядите несмотря на то, что уроки только что закончились.
— Ноги? — «англичанка» опускает свой взгляд вниз с таким видом, будто она только что обнаружила что у нее есть коленки, лодыжки и все прочее: — ноги у меня есть, совершенно верно, Виктор Борисович. Спасибо что напомнили. Впрочем, вам ли смотреть на мои ноги? У вас и своих полным-полно…
— Я не паук, мне двоих хватает. — хмыкает Виктор: — хотя они конечно не такие красивые как у вас.
— О, я не про ваши «ваши» ноги. — улыбается Альбина: — я про вашу пассию… или вернее будет сказать ваших пассий? Вспомнился один анекдот… знаете когда старушка в пансионате говорит своей внучке: — «Дорогая, у приличной женщины в жизни должна быть лишь одна любовь». Внучка смотрит на нее и спрашивает: — «Бабушка, а какая была у тебя?». Старушка откидывается в кресле и говорит: — «Моряки!».
— Смешной анекдот. — кивает Виктор: — очень к месту.
— Вот и у вас Виктор только одна любовь — волейболистки! Хотя, погодите-ка… — «англичанка» делает вид что задумывается: — в этот список стоит включить и Маргариту Артуровну, верно? Значит — волейболистки и болельщицы? Или мне стоит добавить сюда еще и родительниц наших школьников?
— Чего?
— Видела я как одна из родительниц на вас посматривала. — улыбка на лице «англичанки» становится еще шире: — признаюсь я вас недооценила, Виктор Борисович. Я полагала что после расставания со своей Анжелой вы скорее заползете под камень и погрузитесь в депрессию, а вы у нас оказывается Казанова и Дон Жуан в одном лице.
— Это все слухи. — отвечает Виктор, прекрасно понимая что таким образом он только усугубляет ситуацию. Но оправдываться в таких случаях бесполезно, так что он и не собирался…
— Все только слухи? Как гласит одна пословица — «Where there’s smoke, there’s fire.» То есть «дыма без огня не бывает»… — рассеяно замечает «англичанка»: — а насчет работы… я так понимаю что вы уходите от нас, Виктор Борисович?
— Угу. — кивает Виктор, прекратив изучать тонкие лодыжки в черном: — мне предложили работу тренером на Комбинате. Буду вести сборную команду, надеемся выйти в первую лигу уже в этом сезоне.
— Вот как. — с лица «англичанки» исчезает намек на улыбку, она сразу стала выглядеть серьезней.
— Боюсь, что школа все же не для меня. —